– А что, после работы нельзя? – сглупила Боева. – У нас фотография до десяти. Ты как раз успеешь…
– Я успею?! – возмутилась Зинаида. – Я один раз успела! Хватит! Вот тоже так же – торопилась, прибежала, только волосики пригладила, губки нарисовала и уселась. Меня сфотографировали. А потом я свой портрет в соседнем «Элькое» увидела, это у нас так салон красоты называется. Хозяин салона перекупил, гад. И знаешь, что он под моим портретом приписал? «Не хотите быть такой, заходите к нам в «Элькой!» Паразит! Он мне потом, правда, пять тысяч за оскорбление заплатил, а фотографию все равно не снял.
Татьяна уже не слушала, она тянула Плюха за рукав и щебетала:
– Ну все, Зин, пока. Ты не беспокойся, завтра я выйду, а уж послезавтра нам двоим надо обязательно. Показ ведь будет, обе замотаемся! Ой, Игнатий, вы тоже на показ приходите. Там у нас такие модели смешные! Толстые, худые, длинные… Вероника будет вихляться – умрете! И Ия – бухгалтерша наша… Сначала они выходят в обычных нарядах, а потом в наших моделях. И вот когда…
Она уже тарахтела где-то далеко внизу и что еще говорила Плюху, Зинаида расслышать не могла.
– Вот так и останетесь, как дурак, без подарка, – вздохнул кто-то за спиной у Корытской.
Зинаида вздрогнула и обернулась.
– Что уж теперь-то дергаться? – по-старушечьи рассуждала Юлька, сложив руки кренделем. – И чего это вы, Зинаид Иванна, мужиками разбрасываетесь? Нет, видно, не судьба вас замуж вытолкать. Ну, пойдемте борщ доедать, не выливать же…
Зинаида задумчиво доедала маленький тазик борща, пыталась заставить себя думать о Софье Филипповне, но думалось отчего-то только про Татьяну с Плюхом.
Стало легче только тогда, когда позвонил Игнатий, минут через сорок.
– Зинаида. Я проводил Татьяну и вот о чем подумал…
– Мне совершенно все равно, о чем ты там подумал, – якобы безразлично произнесла Корытская, а сама чуть не заскакала возле телефона.
– Подожди, не клади трубку, – донесся мягкий голос. – Завтра вдруг тебе взбредет в голову после фотографии куда-нибудь устремиться, я в полном твоем распоряжении. Мало ли, вдруг тебе мужчина понадобится. В смысле, мужской совет или умная голова. И машина тоже.
– Если мне понадобится мужчина в любом смысле, я вызову мужа на час! – фыркнула Зинаида и бросила трубку.
Телефон немедленно зазвонил снова.
– Юля! Возьми трубку, если меня, скажи, что я листаю литературу! – велела капризница.
Юлька трубку подняла и откровенно доложила:
– Зинаид Иванна сказала, что листает журнал, а сама тут торчит, слушает, что вы говорите. Она, по-моему, на вас дуется, Игнатий Олегович. А нечего было тащиться провожать кого попало! Сидите теперь один, как пугало на огороде…
Зинаида резко ткнула девчонку коленкой под зад, та вякнула и послушно опустила трубку на рычаг.
– Уж и сказать ничего нельзя, – буркнула она обиженно и быстренько юркнула в свою комнату.
Зинаида потолкалась еще немного возле телефона. Хотелось, чтобы Плюх звонил и звонил, а она бы ему отказывала и отказывала. Но хирург, вероятно, решил, что акт вежливости он уже исполнил, во всяком случае, больше от него звонков не поступало. Чтобы попусту не крутиться возле аппарата, Зинаида набрала номер Татьяны.
– Аллеу! – мурлыкнула в ухо подруга. – Говорите, вас внимательно слушают.
– Я чего звоню-то… – сразу начала мелко мстить Зинаида. – Ты Игнатия позови, он у меня бумажник оставил.
Татьяна замолкла, а потом фальшиво захихикала:
– Ой, Зиночка, а он… он не может. Он душ принимает… то есть… – Тут она крякнула и просто пояснила: – Ну, Зин, ладно, чего там. Я ведь только потом поняла, что вроде как у тебя мужика увожу, и так стало противно… А он проводил только до подъезда и драпанул. Так что ты не переживай, нет у меня его, развернулся и утопал.
– Ой, можно подумать, я переживаю! Я и сама знала. А ты надеялась, он сегодня же к тебе с вещами переберется? – язвительно поддела Зинаида. – Прямо стыдно, Таня, за тебя. Честное слово, стыдно! У нищей официантки отбирать единственного ухажера! А я тебе сына спасала… Эх ты, гангрена… Нет, не так… Эх ты, Горгона! А к тому же…
Но Боева не стала дослушивать гневную и праведную речь подруги, оборвала ее на полуслове:
– Слышь, Зина, а я ведь вспомнила про Софью. Были у нее деньги, сто процентов!
– Откуда знаешь? – забыла про все на свете Зинаида.
– Оттуда… Ты говорить можешь? Никто возле тебя не толчется? – проявила бдительность Боева и продолжала: – Перед самой гибелью пришла как-то в бар Софья. У нее настроение какое-то приподнятое было, вся какая-то игриво-задуренная она была, как будто не пила, а пьяная. Я еще подумала: с чего вдруг наша подушка так веселится? А она подбежала ко мне и говорит: «Налей-ка мне, Таня, водочки». А я ей: «Может, лучше вина?» Но Софья упрямо твердит: «Не хочу кислятины, водки налей». Ах, да ведь ты же не знаешь Софью! Короче, Зин, я была в недоумении: Софья водку при мне никогда не пила. В конце концов я ее обслужила. Она рюмочку взяла, хотела со мной за стойкой посидеть, а тут прибегает Кристина и ко мне: «Вы не знаете, где мама?» Я сказала, что видела, как она в пошивочный направлялась. Кристина кинулась бежать, а Софья ей вслед крикнула: «Позови мать, она мне нужна! Пускай сюда спустится!» Я еще подумала: ага, так тебе Ивская и станет скакать по первому твоему зову! А потом, смотрю, та минут через пять и правда скачет. То есть заходит Ивская вместе с Кристиной. Сели они к Софье и начали о чем-то шептаться. Вернее, шептала Ивская, Кристина молчала, а Софья никак не могла силу голоса контролировать и все больше орала. Она ж уже водочки выхлебала. И так она верещала, мама дорогая! Говорит, мол, квартира у меня давно продана, деньги на книжку положила, а вот сегодня я эти деньги сняла, так что все готово. Ивская ей что-то шепчет, а Софья свое гнет: сняла, говорит, и долго хранить их не могу, немалые денежки. В таком духе весь разговор и проходил. Так что деньги у Софьи были, и, как она сама говорила, немалые, а Ивская об этом знала.
Зинаида бешено складывала кусочки мозаики – про документы слышал певец, про деньги Татьяна. Определенно, Ивскую и беднягу Софью что-то связывало!
– Зин, ты чего там молчишь-то? – кричала в трубку Татьяна.
– Я не молчу, я дышу, – буркнула Зинаида и недовольно спросила: – А почему ты раньше об этом никому не говорила? Такие сведения, да тебя за отказ от показаний… У тебя ж милиция спрашивала?
– Да ладно тебе… Мне ведь нелегко человека подставлять. Мы с Ивской, знаешь, сколько вместе работаем, разве можно на человека такую тень бросать? Я до такой степени ей доверяю, что тот разговор услышанный просто из головы выкинула. Я почти уверена: не виновата она ни в чем. И потом, в милиции бы все выяснилось, ее бы отпустили, да только из театра бы Елена меня точно выставила. И ты тоже горячку не пори. А то заявишься к Елене Сергеевне…
