Маруся сказала, что бабушка велела – пускай я здесь побуду до вечера. И чтоб мне слив не давали.
Я с девочкой чуть не подрался
Маруся меня оставила и ушла.
Нянька мне сказала:
– Гуляйся с хлопчиками.
Это значит, чтоб я с мальчиками играл.
А мне что с ними играть, когда они рисовали?
А ещё мальчик был, он побольше был. Он верёвку делал. Как мне с ним играть?
А потом девочки были. Они делали бусы из каких-то ягодок. Они их иголками насквозь прошивали. И нанизывали на нитку. И потом надевали себе на шею. Только одна девочка, она меньше меня, бегала с прутиком. И хотела осу убить.
Я взял у ней прутик и сказал:
– Дай я! Я попаду!
А девочка стала плакать и кричать, зачем я у ней прутик отнял.
А я скорей побежал от неё. Я сам хотел осу убить.
А Катя поймала меня и стала говорить, зачем я у девочки отнял прутик, и сказала, чтоб я сорвал себе сам в саду.
Взяла от меня прутик и отдала назад девочке.
А девочка взяла прут и хотела меня бить за то, что я отнимал.
А там кустики росли, около веранды. И я там хотел себе вырвать прут, больше, чем у той девочки. Чтоб был прямо как сабля.
Я никак не мог отломать.
А тут вдруг эта тётя-нянька сказала:
– Куда тебе такая гиляка? Ты кустов не ломай. Я тебе скажу, где вырвать. А сейчас идём руки мыть.
Потому что все пошли руки мыть.
Как мы все ели
Потом мы все носили маленькие столики и ставили их в ряд. И я тоже носил с тем мальчиком, который верёвку делал. Потом мы поставили скамеечки, тоже маленькие. Это мы всё на веранде устраивали. И все сели на скамеечки. И мне показали, где сесть. Я тоже там хотел сесть, потому что хотел сидеть с большим мальчиком. Его звали Гриц.
Потом Катя и тётя-нянька принесли хлеб кусочками, потом принесли чашки, очень большие и без ручек. А в чашках была каша. И потом принесли молоко в кружках, тоже в очень больших. И каждому поставили чашку и кружку. И дали ложки. Чтоб каждый ел ложкой кашу, запивал молоком и заедал хлебом. Я стал запивать.
Про дзыгу
Гриц уже съел всё и стал мне показывать из кармана, какую он верёвку сделал.
Он сказал, что он из неё сделает кнут и этим кнутом будет гонять дзыгу.
Я сказал:
– Ну да, бзыгу.
А Гриц говорит:
– Не бзыгу, а дзыгу.
Я сказал:
– Ну да, дзыгу. Она будет бояться и убегать.
Это я так сказал, потому что я не знал, какая эта дзыга.
Гриц стал смеяться и сказал, что я «дурный».
Это значит, что я глупый.
А Гриц стал себя по карману бить и сказал, что дзыга у него здесь, в кармане. И что он потом мне её покажет. Мне очень хотелось увидать, какая эта дзыга. А тётя-нянька сказала, чтоб я скорей доедал. Потому что все уже кончили и убирали чашки. А потом мы все столы унесли в комнату, и тётя-няня сказала, чтоб принесли сенники. А это такие тюфячки. И чтоб мы с ними шли в сад, где «холодок», а «холодок» – это значит, где солнца нет. И Гриц всех повёл.
А там под деревьями стояли скамеечки. Только это не скамеечки, а это кроватки, только низенькие. И Катя тоже с нами пошла.
Мы положили тюфячки на кроватки, и Катя сказала, чтоб мы ложились и не смели говорить. А что оса не укусит, потому что Катя всех их прогонит.
Мы все легли, и я тоже лёг около Грица.
Я стал тихонько говорить Грицу, чтоб он скорей показал дзыгу. Потому что я не знал, она живая или она деревянная.
Катя услыхала, что я говорю, и сказала:
– Лёшка, лежи мовчки.
Я хотел сказать, чтоб она сама «мовчки», только не сказал, потому что Гриц мне пальцем погрозил.
Я нарочно закрыл глаза – пусть Катя думает, что я сплю, а я не сплю. Я всё не спал и слышал, как она веткой махала на осу, а потом вдруг заснул.
Надежда Ивановна пришла
Когда я проснулся, все уже взяли тюфячки на плечи и понесли.
А Гриц сказал про меня:
– Вин ще не прокинувся.
Я думал, что это «опрокинулся», а это он говорит, что я ещё не проснулся. Мы потом тюфячки сложили в комнате, и пришла тётя-учительница, Надежда Ивановна. И сказала, что мы сейчас будем петь. Я сказал, что я не умею петь.
А она сказала:
– Пой, как умеешь.
Я сказал, что никак не умею.
А она сказала:
– Ну, тогда никак не пой.
И не стала больше на меня смотреть.
Она поставила мальчиков и девочек, чтоб около неё стояли, и запела по-украински. И все тоже запели. И Катя тоже запела.
А потом тётя-няня пришла и тоже стала петь. А я хотел уйти в сад.
Тётя-няня сказала, чтоб я не ходил, а сидел тут. И села со мной на скамейку. И стала прямо в меня со всей силы петь. Я сначала головой мотал, а потом тоже начал петь.
Мы пели очень весёлое. И потом стали очень скоро петь. И учительница сказала, чтоб кто-нибудь танцевал. И все стали кричать, чтоб Гриц танцевал.
Все опять запели весёлое, а Гриц начал танцевать. Я потом так хотел тоже, только не мог. Гриц очень прыгал и потом очень быстро ногами делал. И садился совсем на пол, а потом вскакивал. И одна девочка потом тоже танцевала. Она тоже очень хорошо вертелась. А потом все сели отдыхать. А учительница Надежда Ивановна сказала, что она сейчас будет читать книжку.
Она стала читать по-украински книжку. И я немножко понимал.
Про Кузьку
Потом Надежда Ивановна рассказывала про жучка, который хлеб ест. Он хлеб ест, когда хлеб растёт, и его зовут, этого жучка, «кузька». Он очень маленький, а их может так много развестись, что они прямо весь хлеб поедят.
Надежда Ивановна достала коробочку, и все пошли смотреть, что у неё в коробочке. А Надежда Ивановна сказала, чтоб все на место садились. И достала из коробочки булавочку, тоненькую-тоненькую. А на булавочке был наколот жучок, только неживой. Надежда Ивановна сказала, что это и есть кузька. Что это он хлеб ест. И всем давала смотреть, какой он.
Она сказала, что он яички кладёт маленькие-маленькие, и показала на бумажке эти яички. Они – совсем как песочек. А из яичек выходят червячки. И показала бумажку, где эти червячки приклеены, тоже неживые.
Надежда Ивановна сказала, что потом червячки эти делаются как шарики. И там, в этих шариках, из червячков делаются жучки. И выползают оттуда. И что это самые вредные жуки. Она говорила: «поганые». А я сказал, что никогда не видал, как из червячка делается жук.
