– Вот.
И слез с дивана.
Мы с бабушкой пошли и пришли в коридор. Там окон нету, а вместо крыши сверху стекло. Только не совсем стекло: оно белое, как бумажное. Через него не видно, а свет идёт.
Я сказал.
– Почему?
А бабушка говорит:
– По-настоящему скажи.
А я не захотел. Потом мы остановились. Бабушка достала из сумочки ключ.
А на ключе прицеплена копеечка, только большая. Бабушка на неё посмотрела и говорит:
– Верно. Семь. И на дверях семь.
И показала мне, как это семь. А семь – это как кочерга. А потом ключом – трик-трак! – и открыла! И мы вошли в каюту. Там никого не было, только наши чемоданы. И вовсе не кровати, а только одна кровать. А у другой стенки диванчик. Бабушка сказала, что я буду на диванчике спать.
А потом ещё был шкафчик. Он выше меня и совсем к стенке прилеплен.
Он очень гладенький, и я стал его гладить.
Какой смешной шкафчик!
Бабушка подошла, взяла шкафчик за верх и поломала пополам, и стало очень смешно, потому что получилась полочка, а на полочке приделан таз, а в стенке – кран, и вышел умывальник. Бабушка пустила воду, а я стал смеяться и стал в ладоши хлопать и кричал:
– Ура!
А потом бабушка закрыла кран и завернула эту полочку наверх и захлопнула. И опять вышел шкафчик, и вода никуда не пролилась.
Я закричал:
– Бабушка, ещё!
Бабушка опять сделала умывальник и сказала:
– Помой же заодно руки.
И мы руки мыли с мылом. А там, за чашкой, пусто, и когда закрывать, вода туда выливается. Бабушка сказала, что оттуда идёт трубочка. Только её не видно. И не надо бумажки бросать, а то трубочка засорится.
Как меня тётя хотела забрать
Я увидел кнопочку около двери и сказал бабушке:
– Это чтоб чай дали, кнопка?
Бабушка сказала:
– Это чтоб уборщица пришла. А чай здесь пьют в столовой. Вот где мы сейчас были.
Я стал просить, чтоб позвонить. А бабушка говорит:
– Ну, она придёт, а ты что скажешь?
Я сказал:
– Нет, ты скажешь.
А бабушка:
– Нет уж, ты позвонишь, ты и говори.
А я стал капризничать и говорить:
– Нет – ты! Нет – ты! Нет – ты!
И стал животом по дивану кататься.
Бабушка сказала:
– Перестань, Алёша, капризничать, я рассержусь!
А я стал говорить:
– Буду! Буду! Буду!..
Бабушка сказала:
– Ну, я на такого гадкого и глядеть не хочу.
И стала чемодан раскрывать. А я начал пальчиком к звонку тянуться. Я долго тянулся. А бабушка всё не смотрит, как я тянусь. Тогда я совсем пальчик к кнопке приложил. А бабушка всё равно не глядит.
Я сказал тихонько:
– А вот позвоню.
А бабушка опять не глядит. Какая бабушка! Я взял и нарочно придавил. И слыхал, как зазвонило. Только далеко. Бабушка всё равно не посмотрела.
Я стоял около дверей и вдруг услышал, что идут.
И потом к нам в дверь постучали.
Бабушка говорит:
– Войдите.
Вошла тётя в белом фартуке и говорит:
– Вы звонили?
Бабушка говорит:
– Я не звонила. Это вот кто звонил.
И посмотрела на меня. А тётя говорит:
– Что же ему нужно?
И прямо мне говорит:
– Тебе что же нужно?
Я схватился за бабушку и хотел за неё зайти, чтоб спрятаться. И сказал:
– Бабушка, скажи что.
Бабушка мне спрятаться не дала. И сказала:
– Ты звонил, ты и говори.
И посмотрела на тётю в фартуке.
Тётя ко мне ближе подошла и говорит:
– А ты знаешь, что у нас так звонить нельзя? Давай-ка я тебя к капитану отведу.
И хотела меня взять за руку, чтобы к капитану отвести. Я руки назад спрятал и закричал:
– Не хочу! Не хочу! Бабушка!
И залез под столик и стал плакать. Тётя говорит:
– Куда ты там прячешься?
И совсем под столик нагнулась. А бабушка нарочно в чемодане перебирает.
И не глядит, что тётя меня забирать хочет. Тётя говорит:
– Будет ещё тут всякий мальчишка в звонки звонить!
И совсем хотела меня взять. А я сказал, что не буду, и ещё больше заплакал.
Тётя сказала:
– Вот спрошу капитана, что с тобой делать.
А бабушка сказала:
– Вы извините, что он у нас такой гадкий.
Какой плот
Тётя ушла. Я не хотел из-под столика вылезать. Бабушка тоже ушла.
Я вылез из-под столика и стал глядеть в окно. Я очень боялся, что эта тётя придёт опять, а бабушки нет. А под окном на веранде сидели два дяди.
Один посмотрел вверх и увидел меня, что я в окно гляжу.
Дядя встал, посмотрел к нам в окно и говорит:
– Ты что же это в звонок звонишь?
Я опять хотел плакать, а дядя говорит:
– Ты не реви! Не реви! А звонить в звонок не надо. Вон, погляди, какой плот плывёт.
Я ничего не хотел этому дяде говорить – зачем меня ругает? – а стал смотреть, какой это плот. А плот – это пол из брёвен, и он по воде плавает.
Очень большой. А по нему дяди ходили. С длинными палками. И палками в воду пихались. А на плоту ещё костёр горел. И на палке котёл висел. Прямо на самом огне. Мы мимо плота проезжали совсем близко.
Я совсем в окно высунулся, чтоб всё видеть.
И вдруг смотрю – бабушка сидит у самого нашего окошка. Там, где тот дядя, что меня ругал.
Я закричал:
– Бабушка! Бабушка! Смотри, плот какой! Там пожар!
А бабушка встала, посмотрела на плот и говорит:
– А там земли накидали, на плоту. Дрова на земле горят, и пожара не будет. А в котле люди кашу варят.
А потом бабушка пришла к нам в каюту и говорит:
– Пойдём посмотрим, как пароходик плот тянет.
Я побежал на веранду и стал смотреть через загородку и увидел пароходик. Пароходик за верёвки тащил плот, и пароходик тоже колёсами шлёпал, как наш. Только он маленький и чёрный, а наш белый.
