– Куда едешь? – спросил он.
– Домой, – ответил колдун, вытирая ладонью мокрый голый череп. – К себе. А ты?
– Я тоже.
– На войну?
– Может быть, – аккуратно ответил Знаев. – Но как ты догадался?
– Я заметил. Ты всегда внимательно смотришь новости.
Знаев не нашёл, что возразить.
– А как твой чёрт? – спросил колдун.
– Его больше нет, – ответил Знаев, ощущая гордость. – Я его прогнал. Победил.
Колдун просиял и посмотрел с уважением.
– Молодец, – сказал он. – Расскажи. Я должен знать. Как всё было?
– Я смирился, – сказал Знаев, немного подумав.
– С чем?
– С поражением. Чтобы победить беса, надо признать поражение перед людьми. Я исправил, что мог. Отдал долги, какие смог… И даже извинился перед кое-кем… Хотя это было не обязательно… Я закрыл все проблемы, я везде отступил… Признал поражение… И тогда появились силы. Когда бес это понял – он ушёл.
– Ага, – сказал колдун, слушавший с глубоким интересом. – Чтоб воевать с чертями, надо помириться с людьми.
– Да, – сказал Знаев.
– А когда он ушёл? – спросил колдун. – Что стало с тобой?
– Я был счастлив. Я успокоился. Мир стал другим. Проще и добрей.
– Это длилось долго?
– Два дня. Потом прошло.
– И он не возвращался?
– Вернулся. Сегодня я его опять увидел. Но не испугался. Он был жалкий.
– Он так просто не отвяжется, – сказал колдун.
– Мне похрен, – спокойно сказал Знаев. – Пусть приходит. Я сильней. Я знаю секрет.
– Всё равно. Не думай, что ты победил навсегда. Это существо будет уходить и возвращаться. Раз в год, раз в пять лет. Это как тяжёлая болезнь: залечить можно, избавиться – нельзя.
– Откуда ты знаешь?
На миг в бледно-голубых глазах колдуна мелькнула ненависть.
– Со мной было то же самое, – сказал он. – Бывало, приходили целыми компаниями.
Теперь уже Знаев заинтересовался и даже немного протрезвел.
– И как ты их одолел?
– Перестал вступать в конфликты, – сказал колдун. – Совсем. Ушёл от людей. Там, где я живу, на пятьдесят километров вокруг нет ни одного человека.
– Ага, – сказал Знаев. – Ушёл от людей. Давно?
– Лет пятнадцать. Точней не помню.
Колдун расстегнул и снял куртку, аккуратно свернул, положил рядом с вещмешком.
Под курткой оказалась видавшая виды рубаха; пуговицы, как заметил Знаев, были все разномастные, пришитые грубыми мужскими стежками.
Весьма кстати загорелому гиганту принесли и вино; один из двух полных бокалов он тут же выпил в два глотка.
– Ты не думай, – сказал он, вытирая губы запястьем. – Я не отшельник. Удалиться от людей и бежать – это разные вещи. Я не убегал, я – отступил. Как ты.
– А сейчас? – спросил Знаев. – Зачем приехал? Что делаешь в Москве?
– Я приезжаю раз в год. Во-первых, совсем без людей невозможно. Иногда надо возвращаться. Во-вторых, скучаю по дочери. В третьих, деньги нужны. Килограмм сушёных белых грибов стоит две тысячи рублей. Я привожу пятнадцать килограммов. Ещё – травки кое-какие. Корешки. Экологически чистые. Стопроцентный натур-продукт, как здесь говорят… Спрос есть, система налажена… Приезжаю, сдаю, получаю деньги – уезжаю… На год хватает…
Знаев развеселился.
– Извини, – сказал он. – Ты не похож на собирателя кореньев.
– А ты видел хоть одного собирателя кореньев?
– Нет.
– А что ты вообще видел? – спросил колдун. – Ты же в Москве всю жизнь торчишь.
– Ошибаешься, – сказал Знаев, задетый за живое. – Я весь мир обогнул. Я Мадейру видел, и остров Пасхи. Я Америку на мотоцикле проехал, от берега до берега.
– А в Твери? – спросил колдун. – В Твери – был?
– А что там делать, в Твери?
– Съезди, – посоветовал колдун. – Сам увидишь. А то глупо получается. В Америке был – а до Твери не добрался. И ещё, наверное, думаешь, что знаешь свою страну.
Упрёк показался Знаеву поверхностным, хотя и верным; он, действительно, всегда считал, что изучил свою страну досконально.
– Я понял, – сказал он. – Ты никакой не колдун. Ты обыкновенный зимогор. Ты сидишь где-то в лесу, на заимке, белку в глаз бьёшь, морошку замачиваешь, или что там… И тебе хорошо.
– А кто сказал, что я колдун? – спросил колдун, удивившись и округлив глаза, отчего лицо его сделалось моложе лет на тридцать.
– Это я тебя так называл, – признался Знаев. – И вообще, до сих пор я думал, что тебя – нет. Что ты – призрак. Галлюцинация.
Колдун засмеялся.
– Очень интересно, – сказал он. – Я что, мерцаю? Зависаю в воздухе?
– Не зависаешь, – поправился Знаев, и облизнул губы. – Но мне кажется, что я тебя придумал. Что ты – титан. Уцелевший житель древней Гипербореи… Реликт из вечной мерзлоты. Из Тартара, нижнего ада. Древний исполин, который жил в те времена, когда ни один чёрт ещё не родился. Так я себе воображал.
– Отлично, – сказал колдун, жмурясь от удовольствия. – Мне нравится. Я последний житель Гипербореи, потомственный погонщик мамонтов. Разубеждать не буду. Ты во всём прав. И про иллюзию особенно.
– Не понял, – сказал Знаев.
Глаза колдуна заблестели.
– Меня не существует, – сказал он. – Ты меня придумал. Я – твоя иллюзия.
Он положил на стол ладонь.
– Потрогай. Убедись.
Знаев посмотрел на ладонь, плоскую, коричневую, с широко расставленными длинными пальцами, похожими на корневища, с янтарно-жёлтыми ногтями, ладонь аборигена Гипербореи – ужасно живая, еле уловимо дрожащая от собственной силы, она была готова прорасти сквозь гладкую плоскость ресторанной столешницы, пригвоздить реальность к почве, застолбить участок, ухватить горсть смысла и сохранить навечно.
Знаев потянулся, намереваясь коснуться – но на половине движения отдёрнул руку. Колдун-зимогор смотрел пристально. Знаев усмехнулся, понимая, что выглядит жалко. Испугался.
Если бы его палец прошёл насквозь – он бы не простил миру этой страшной шутки.
– Нет, – пробормотал он, преодолевая стыд. – Не буду.
Колдун тут же убрал ладонь.
– Боишься? – осведомился он.
Знаев вспотел и задохнулся.
– Нет, – ответил. – Просто не хочу знать. Если ты – иллюзия, значит, всё, что случилось со мной в последние две недели, – тоже иллюзия. А я не согласен. Мне нужно, чтобы всё было реальным. Конкретным на сто процентов. И я. И ты. И даже мой чёрт. Я не буду тебя трогать. Я вообще сейчас встану и уйду.
