В целях облегчения конструкции Greg Molnin не устанавливал никаких систем безопасности; парашют также не входил в комплект.
Ему спасли жизнь и половину здоровья: травма позвонка, паралич нижней части тела.
Greg Molnin потратил два года на схватку со своим врагом. Несколько операций и сложные восстановительные процедуры принесли небольшой эффект. Безнадёжный инвалид научился самостоятельно перемещаться всюду: в салоне самолёта, в автомобиле, в сауне; нарастил мощный торс, плечи и грудь стали громадны. Специальный корсет удерживал ноги и тазобедренные суставы, пока руки, перевитые мышцами, переставляли костыли, изготовленные лучшими мировыми специалистами, невесомые и упругие.
И вот спустя ровно два года, сопровождаемый журналистами Greg Molnin совершил на новом планёре пролёт над той же перуанской пустыней и сделал круг над местом своего несчастья. Победив, таким образом, собственную жестокую судьбу, врагов, завистников и злопыхателей.
Такой вот человек – как положено гениям, почти уродливый, с выдающимся лбом и глубоко спрятанными глазами, – сидел теперь напротив Знаева, и смотрел без выражения, равнодушно, и улыбался вежливо; левой рукой то и дело чесал затылок, точно так же, как делал это сам Знаев.
Заметив сходство, Знаев тут же прекратил трогать собственную башку.
Молнин – если бы смог встать – был бы выше его на голову; крупный мужик, он сидел в инвалидном кресле – и смотрел как будто сверху вниз.
– Уважаемый Григорий, – сказал Знаев. – Мы ведь с вами в России живём?
– И в России тоже, – ответил Молнин.
– В нашей стране рынок будет расти ещё лет тридцать. То есть мы с вами всю жизнь просуществуем в условиях роста. Этот рост будем быстрым или медленным, он будет сопровождаться спадами, даже кризисами, как сейчас, – но за спадами неминуемо последуют подъёмы. Фундаментальная тенденция сохранится на десятилетия вперёд. А когда рынок растёт – никто ничего не продаёт! Все только покупают – и держат! Правильно?
– Да, – ответил Молнин.
– Вот и я ничего не продаю. Магазин – мой, земля под ним – тоже моя. Кому я мешаю?
– Мне, – сказал Молнин. – И «Пятёрочке» мешаете. «Дикси» тоже вас хочет…
– Это не разговор, – сказал Знаев. – Мало ли кто чего хочет.
– Слушайте, Знаев, – миллионер вдохновенно сверкнул глазами. – В том месте, где стоит ваш магазин, – там не надо продавать валенки и телогрейки. Там надо продавать только еду. Вокруг – тысяча домов, там уже живут люди, и каждый третий экономит на желудке. Россия – голодная страна. Великая, могучая – и голодная. Сто пятьдесят миллионов хотят быть сытыми. Кто утолит их голод – тот и победил.
Знаев вздрогнул. Только что прозвучавшее слово «победил» показалось ему чужим, странным, бизнесмены обычно его не употребляют; идеями победы мыслит воин, а никак не торговец.
– Кстати, – сказал он, – насчёт победы. Я, наверное, уеду из Москвы. Недели на три, на четыре. Мы вернёмся к разговору, когда я вернусь.
– Сергей, – мягко произнёс Молнин, – давайте договоримся сейчас. Здесь.
– Нет, – ответил Знаев, испытывая редкое наслаждение. – Мне надо проветрить мозги. Я боюсь принять неверное решение. Я вернусь – и мы поговорим.
Молнин коротко поморщился и отвернулся.
– Вы не поняли, – продолжал Знаев, чувствуя уверенность, крепнущую с каждым следующим произнесённым словом. – Я уезжаю проветриться. В один город… на границе с Украиной. Я вас прошу, Григорий. Дайте мне возможность уехать… и вернуться. Когда я вернусь – я дам ответ.
– Не понимаю, – сказал Молнин. – Куда вы едете?
– Воевать.
– Шутите? – спросил Молнин с недоумением.
– Думаю, нет.
– Это опасно, – уверенно сказал Молнин после короткого раздумья. – Вас могут убить. Или обвинить в военных преступлениях.
– Знаю, – сказал Знаев. – Могут.
– Продайте магазин – и уезжайте куда хотите.
– Это глупо, – сказал Знаев. – Представьте: я продам магазин, получу деньги – и меня убьют. Зачем мне деньги, мёртвому? Логично будет, если мы договоримся после моего возвращения.
– Но мы договоримся?
– Вероятно, – сказал Знаев.
Молнин теперь смотрел недоверчиво и даже с подозрением, как на опасного чудака или даже душевнобольного. Он помолчал, потрогал собственный огромный бицепс и спросил:
– За что же вы едете воевать?
– За интересы государства.
– Это государство ничего для вас не сделало.
– Уже неважно. Главное – что это единственное государство, где все говорят по-русски и платят рублями.
Знаев полез в карман и достал деньги.
– Смотрите, – сказал он. – Сто рублей. Как думаете, сколько раз тут написано, что это – именно сто рублей?
– Раза четыре, – предположил миллиардер.
– Восемь раз. Цифрами и буквами. По четыре раза на каждой стороне. Чтоб для самых неграмотных. А на долларах – для ещё более неграмотных. Десять раз повторено и продублировано.
– Люди глупей, чем мы думаем, – сказал Молнин.
– Нет. Глупость тут ни при чём. Чтобы запомнить, надо повторить. Четыре раза. Восемь раз. Сто раз. Так получилось, что пора напомнить, что рубль – тоже деньги. А государство, которое его печатает, – это сильное государство. Пора повторить это. Чтобы все помнили.
Молнин улыбнулся.
– Красиво излагаете, – сказал он. – Но я не верю. Если бы вы хотели уехать в Донбасс – вы бы помалкивали. О таких вещах не говорят. Их делают молча.
– Я и помалкиваю, – Знаев улыбнулся. – Но вам – сказал. Вы для меня важный человек. Надеюсь, это будет между нами, Григорий.
– Окей, – ответил миллиардер. – Но если мы не договоримся – вы никуда не поедете.
– И кто меня остановит?
– Я.
– Это угроза?
– Понимайте как хотите. Наша встреча – первая и последняя. Или вы говорите «да», или – «нет»…
– Вы напрасно пытаетесь навязать мне свои условия.
– Вы бы сделали так же. Я читал вашу книгу. Три раза. Я ваш благодарный ученик.
– Это приятно слышать, – сухо сказал Знаев. – Но если мой магазин вам действительно нужен – вы подождёте моего возвращения. Теперь мне пора. У меня тоже сегодня важные встречи. До свидания.
Миллиардер нахмурился.
– Чёрт бы вас побрал, – произнёс он грустно.
Вдруг Знаева кто-то резко толкнул сзади меж лопаток; Знаев обернулся, ожидая увидеть хладнокровного палача Иосифа с пистолетом в умелой руке – но никого не обнаружил.
Зато услышал чей-то тихий голос. Скрипучий, словно ножом по пустой тарелке.
