Изменилось нечто в лице воина. Поднялся он с бревна, на котором сидел. Склонил впервые с уважением голову, с которой шелом снял.
– Коли так решил, жрец, да будет с тобой благословение наших богов – Перуна-воителя и сына его, Маниту-сеятеля. Веди людей сюда. Всех заберём. Никого не оставим…
…– Шевелитесь! Давайте скорей!
Но никого подгонять не было нужды – все и так спешили, как могли. Ночное время летом короткое, а увидят воины Проклятого истинными, что уходит из цепких лап добыча – пойдут на штурм не раздумывая. И тогда…
– Чего застыла, жёнка? Кого ждёшь? Давай на борт! Бросай всё. Сама иди и дитя своё забери, бестолковая!
Стоящая у широкой сходни молодая женщина в богатой одежде вдруг бросилась навстречу спешащему к ней дружиннику из арконских, упала к нему на грудь, заплакала, а тот стал ласково гладить по голове её, ребёнка лет трёх-четырёх, которого та держала на руках, и Славградский ратник притих. Навеки ведь прощаются. Никогда больше не встретятся. Если в Ирии только…
…– Паруса – вздеть!
Хлопая прочной тканью, треугольные снасти вновь поползли на мачты. Флот Славграда покидал гавань Арконы, отказавшейся от военной помощи. Но зато на его палубах находилось почти пять тысяч женщин и детей. Ни один славянин мужского пола, кроме грудных и не умеющих ходить, град не оставил.
…1 июля 1168 года Аркона благословенная была полностью захвачена крестоносцами. Последние её защитники были заживо сожжены при обороне Храма Святовида. Последние девять человек. Во главе со старшим жрецом. Они погибли, не сдавшись. А захватчики, потеряв половину из собранных буллой папы тридцати тысяч воинов последней, третьей, волны, оказались ни с чем: они не нашли ни несметных богатств, собранных язычниками за поколения, ни даже рабов. Мирные жители бесследно исчезли. Кто-то пустил слух, что они сами утопились в море, чтобы не попасть в руки захватчиков. Пятьдесят тысяч желающих нажиться навсегда остались у стен Арконы благословенной, завалив своими телами рвы перед стенами и улицы города.
Но на широких палубах невиданных чёрных кораблей далеко в море сидели и стояли те, кто смог чудом спастись…
Глава 1
Богат и могуч Славград, столица державы славов, протянувшейся от Ледовитого моря до гор Зубчатых
[1], от океана Старого
[2] до Нового
[3]. Почти миллион человек живёт в граде, раскинувшемся по обе стороны озера Предков
[4]. Высится над ним детинец великий, в котором живут правители государства могучего, которому равного нет нигде. Как было принято с основания державы, два у славов князя. Один – военным делом занимается. Второй – хозяйством. На Совете державном оба равный голос имеют. Ни у кого из них предпочтения нет. Раз в год собираются те, кто занимается слободами, в коих всё хозяйство державное находится, на Сбор великий, в зал большой, где садятся за стол круглый и решают, что дальше народ делать будет, куда путь страны направить. Слободы те следующие: Рудничная, Кузнечная, Махинная, Военная, Корабельная, Хлебная, Животная, Товарная, Тягловая да Торговая.
Ну, чем Рудничная да Кузнечная и Хлебная занимаются, из названий ясно. Первые добывают да обрабатывают все минералы, что в земле находятся. Вторые – уже готовые металлы и минералы перерабатывают на своих кузнях больших. Ушли те времена, когда кузнецы в одиночку да с помощью пары подмастерьев всяк сам по себе ковал потребное общине и родовичам. Теперь кузни мастерские в зданиях огромных, каменных, специально выстроенных находятся. По тысяче и более человек работает в такой мастерской. И не машут тяжёлыми молотами здоровые молодцы – вода приводит в действие великанские махины, бьют по наковальням молоты в тысячи пудов весом, катают лист стальной на валках громадных. Ибо много железа, стали, меди да свинца и прочего держава и союзники её требуют каждый день, каждый час, каждый миг. Ни один одиночка не справится. Только община!
Хлебная слобода за питание славов отвечает. В её ведении находятся бескрайние поля, раскинувшиеся на Великих степях, на горных террасах. Растут там пшеница, рожь, уота
[5], томаты, маис, и лён, и хлопок… Да разве перечислишь всё, что на тех полях произрастает? Устанешь пальцы загибать. Когда первые войны с племенами окончились, началась эра торговли. Двинулись в разные стороны караваны купеческие на турах и кораблях, искали людей разных, предлагали товары невиданные. Назад везли всё, что те взамен предложить могли. Так вот собирали полезные людям растения, высаживали, приучали к новым местам. И теперь стол любого слава в любое время года ломится от свежих фруктов и овощей, от мяса и хлеба, от каш и похлёбок, не говоря уж о напитках. И кава горячая, душу согревающая, и настой из листьев разных и трав сушёных, и сбитень горячий, и, конечно, квас ржаной, острый. Пристрастились меднокожие славы к напитку из-за моря. Наравне с трубкой, набитой добрым табаком, его любят.
Ну а что прочие слободы? Махинная – та новое изобретает да запускает в дело. С первой машины всё началось, Бренданом-ирландцем сделанной. Долго та трудилась, едва ли не сотню лет на первом руднике славов, потом с почётом сняли её с места да привезли в Славград, поставили перед детинцем наряду с конём деревянным долгогривым да мечом вострым булатным под навесом. Смотрите, люди племени славов и гости, – с этого держава великая началась! Вот и порешили первые князья-основатели создать двор для тех, у кого голова светлая да глаз острый. С той поры и ποявилась Махинная слобода. Много чего полезного выдумщики в дело ввели: и телеги появились великанские, которые по тысяче пудов груза везти могут, и махины, труд людской облегчающие, – доскотёрки, да молоты и станки, водой бегучей в работу приводимые, – их изобретение.
Военная и Корабельная слободы – армия и флот. Войско у славов большое. Но по населению если считать – совсем крохотное. Едва десять тысяч конных да столько же пеших, ну и крепкорукие. Так прозвали тех, кто махины боевые использует. А уж там всякого навыдумывано… Корабельная – та флотом заведует. Строит корабли, военные и торговые. Новые виды кораблей измышляет, пробует. И пешцы морские, наряд корабельный, в её подчинении, и заведения, в коих учат молодёжь морскому делу, – также к ней относятся.
Животная слобода скотиной домашней заведует. В её ведении стада градские и селений, фермы великанские, на которых молоко доят, всяк зверь лесной да домашний, а ещё – туры боевые и лошади рабочие и боевые. С тех десяти коней, подаренных дочери и зятю кипчакским ханом Бураем, пошли табуны невиданной допрежь выносливости и силы. И нет теперь равных коннице славов. И отрядам тяжёлой турьей кавалерии… Тут вообще дело страшное, когда несутся на тебя сотни могучих быков, в сталь шипастую закованные до кончика хвоста, воины на спинах их в доспехах непробиваемых, с копьями длинными, зубчатыми. Не устоять ни одной пехоте в мире против них. Лишь лучшие из лучших да ещё у кого талант к этому делу есть в таких войсках службу несут и гордятся этим.
