– Конечно, сам. И оперативная проверка показала… Подросток был из тех, нынешних, у которых одна дурь в башке, которые с жиру бесятся. Увлекаются романтикой смерти, на специфических сайтах пропадают. Сейчас очень много таких случаев, словно под копирку. Но я не пойму… Вам-то какой в этом деле интерес? Чего вы от меня хотите?
– Да ничего я от вас не хочу… Просто Арина пропала. Я думал, может, у вас есть данные по той женщине, которая с ним в подъезд вошла.
– Значит, вы пропажу Арины Морозовой связали с борьбой за наследство? Понятно, понятно.
– Да ничего я не связал! Я просто беспокоюсь за нее – она пропала!
– А вы ей кто? Она вам докладывает о своих передвижениях, что ли?
– Нет, не докладывает. Но она обратилась ко мне за помощью, говорила, что ее хотят убить. Поначалу я думал, она просто нервничает. Ну, нафантазировала себе… Понимаете, она в положении…
– И что? – снова насмешливо спросил Морозов.
Иван вдруг подумал, что этот вопрос у него самый любимый, вон как насобачился его задавать – словно фигу сует под нос. Но взял себя в руки, повторил еще раз, как недоумку:
– Понимаете, она в положении, оттого нервничает больше обычного и боится лишнего шороха. И может наделать глупостей. И я не знаю, куда и с кем она уехала.
– Так и занимайтесь, и узнавайте на здоровье! К вам же она обратилась, а не к нам! Вот если бы она к нам пришла и написала заявление, как положено.
Иван вдруг понял – делать ему в этом кабинете больше нечего. Зря теряет время. И потому молча поднялся со стула, пошел к двери.
– Постойте! – вдруг услышал за спиной насмешливый голос Миронова.
Обернулся…
Дознаватель смотрел на него исподлобья, подперев кулаком щеку. Вздохнул тяжело, будто раздумывал, говорить или нет… И все же произнес нехотя:
– Только не думайте, что молодая жена всех детей умершего мужа убивает, чтобы наследством завладеть. Ее в завещании вообще нет, как выяснилось.
– Как это – нет? Арина говорила, оно на троих… На жену, на дочь и сына…
– Я ж говорю – жены там нет.
– Но завещание действительно написано на троих?
– Да, совершенно верно.
– А кто же тогда третий?
– Все, ничего больше не скажу. Это уже не моя компетенция, кто там есть, а кого нет, моя задача отчет написать. Вот я его и написал, и дело закрыли за отсутствием состава преступления.
– Но кто же тогда третий в завещании? Вдруг это он убил мальчика? И вдруг он охотится на Арину?
– Пусть ваша Арина придет и напишет заявление, что ж…
– Она не придет. Она исчезла.
– Послушайте… Я и без того вам достаточно много информации выдал! Что вы от меня хотите? Работы невпроворот, а вы меня отрываете. Идите уже… Идите, идите, иначе дежурного вызову!
После поворота дорога словно нырнула вниз, и машина затряслась по жутким ухабам. Женя тихо чертыхалась, выворачивая руль, Арина вжалась в спинку сиденья. Справа и слева наступал мокрый после ночного дождя лес, дышал древесными трухлявыми запахами. Казалось, он вовсе не доволен их появлением и торопится спрятать за старыми стволами молодую зеленую поросль. Даже солнце куда-то ушло, хотя его много было с утра…
– Как они ездят по такой дороге? – тихо проговорила Арина.
– Кто ездит? – повернувшись к ней, раздраженно переспросила Женя.
– Ну жители той деревни, куда мы едем. Они ж ездят куда-то, наверное.
– А может, и не ездят. Может, в деревне вообще никого нет.
– Что, совсем никого?
– Сейчас увидим…
Деревня открылась им со взгорка – унылое это было зрелище. Пара улочек жалась друг к другу в абсолютном безлюдье, заброшенные подворья поросли бурьяном с человеческий рост и наглым репейником. Кое-где на подворьях вместо домов зияли квадраты фундаментов – сбежавшие от безлюдья дачники разобрали, видать, на бревна, да пристроили куда-то, не пропадать же добру. Через реку перебегал хлипкий мосток, вился дощатой хребтиной. От реки тоже ничего не осталось, кроме мутной заводи, да и то она была, скорее всего, результатом пролившегося ночного дождя.
– Понятно… – тихо проговорила Женя, обозревая жалкое пространство. – Понятно, почему они все сбежали…
– Почему, Жень?
– Видишь, река высохла? Наверное, перекрыли выше плотиной, она и высохла.
– А как мы будем – без воды?
– Ничего, придумаем что-нибудь. Я съезжу, привезу. Давай для начала дом посмотрим.
Дом оказался такой же развалюхой, как и другие дома вокруг. И подворье сплошь заросло бурьяном. Они добирались до крыльца, отводя в стороны жесткие стебли, и первая ступенька скрипнула в истерике под Арининой ногой. Женя достала ключ, просунула в ржавый замок, и дверь нехотя поддалась.
В доме было жутковато. Все покрылось пылью. Убогий стол у окна, два венских рассохшихся стула, узкая кровать у стены с металлическими спинками, покрытая голубым байковым одеяльцем.
Арина прошлась по комнате, осторожно ступая по хлипким половицам. Подошла к окну, тронула пальцем грязное стекло.
– Жень, мне здесь не нравится. Давай уедем отсюда.
– Никуда мы не поедем. Сядь на кровать, пожалуйста.
– Зачем?
– Ну… Так надо. Сядь… Да, вот так, ближе к спинке… Дай-ка мне руку.
Арина послушно и с удивлением сделала то, о чем просила Женя. И с таким же удивлением продолжила наблюдать за ней, за тем, как она проделывает странные манипуляции с металлической штуковиной, которая вдруг оказалась у нее в руках. Штуковина легла на запястье, защелкнулась под Жениными пальцами, другая ее часть так же защелкнулась на металлической спинке кровати. Арина покрутила закованным в кольцо запястьем, подняла глаза:
– Что это, Жень?
– Это наручники, Арина.
– Наручники! Зачем?
– Чтоб ты не сбежала.
– Это что, шутка такая? Не пугай меня.
Арина продолжала глядеть Жене в лицо, чувствуя, как на губах застыла глупая улыбка.
– Да какие шутки, Арин? – грустно проговорила Женя, подтаскивая к кровати венский стул и брезгливо смахивая с него пыль краешком байкового одеяла. Села на него, медленно сложила ногу на ногу, снова глянула на Арину: – Страшно тебе, да? Не ожидала такого поворота?
– Конечно, не ожидала. Я не понимаю, Жень, объясни. Что ты от меня хочешь? Я что, твоя пленница?
– Да, ты моя пленница. Ты будешь сидеть на этом самом месте столько, сколько нужно. И ты будешь слушать меня.
– Но я могу и без наручников тебя послушать.
– Нет, мне так удобнее. Только не думай, что у меня с психикой не все в порядке, я знаю, что делаю. Я все продумала, Арина. Да, я специально завезла тебя в эту глухомань, заманила, обманула.
