Послышалось что-то вроде треска. На экране появилось предложение ввести пароль.
– Я чуть ли не год потратила, пока догадалась, – призналась Элен, садясь на край кровати. – «Макгаффин»
[36]. А догадаться было нетрудно – Тим обожал Хичкока.
Марк набрал девять букв и вышел на рабочий стол с иконками. Фоном парнишка выбрал рисунок Дали «Святой Георгий и дракон».
Вдруг вспышка – и лампа на потолке отдала богу душу, напугав взрывом Элен и Марка.
Теперь комнату освещал только экран компьютера. Марк сглотнул. Ему было не по себе в этой темноте. Спиной он чувствовал сквозняк. Боковым зрением увидев какую-то тень, он резко обернулся, чувствуя, что в комнате есть еще кто-то. Но, кроме Элен, жалкого призрака с серым лицом, никого больше не было.
Марк снова повернулся к экрану и кликнул на иконку почтовой программы. Элен предупредила его, что Интернета давно нет и по почте ни получить, ни отправить ничего нельзя вот уже лет десять. Но полученные письма так и остались пленниками в глубинах компьютера. Листая с помощью мышки послания, Марк наконец добрался до искомой даты: 25 июня 2005 года.
В глазах у него защипало, и по телу побежали мурашки. Письмо было здесь, и отправила его Флоренс Галло. Когда он кликнул, чтобы его открыть, по рукам побежала дрожь. В письме ни слова текста, только аудиозапись с пометкой «карлайл. mp3».
С комком в горле он включил динамик и пустил запись. Она впечатляла. Голос Джойс он таким себе и представлял: низкий, полнозвучный, чуть хриплый от гнева и горя. И голос человека, который убил ее, тоже не был ему незнаком. И он понял в конце концов, кто это. А когда понял, включил запись еще раз, чтобы быть уверенным, что все расслышал правильно, что ему не почудилось, что он не ошибся.
Не в силах поверить сам себе, Марк прослушал запись в третий раз, думая, что его подводит английский. Несколько минут он просидел, не двигаясь, потом взял телефон с наклейкой Дарта Вейдера и набрал номер Рафаэля. Ответил автоответчик.
– Раф, перезвони, как только сможешь. Я нашел запись, отправленную Флоренс Галло. Вот, послушай немного…
5
– Если вам нечего больше мне сказать, господин Бартелеми, то разговор окончен.
Зора поднялась со скамьи, и Блант с каменным лицом двинулся к нам. В руках он держал мой мобильный.
– Телефон звонил, – сообщил он племяннице. – Никто не ответил, и мужчина по фамилии Карадек оставил сообщение.
– Ты его прослушал?
Телохранитель кивнул.
– Да, и я думаю, что ты тоже должна его прослушать.
Она взяла телефон и стала слушать предназначенное мне сообщение, а я не отрываясь следил за выражением ее лица, за каждым взмахом ресниц, пытаясь поймать хоть какую-то тень, поколебавшую невозмутимость. Наконец Зора остановила запись, и я не смог понять, что же она узнала. Но когда она снова села, я подумал, что неожиданное сообщение мне, очевидно, на руку.
– Клэр жива? – спросил я.
– Да, – мгновенно отозвалась Зора.
Я не дал себе труда скрыть, насколько мне стало легче.
– Где она?
– В Париже, под присмотром Ришара Анжели.
– Я хочу немедленно с ней переговорить.
Зора покачала головой.
– Мы поступим, как поступают в фильмах. Клэр получит свободу, как только я получу копию этой записи, а вы уничтожите оригинал.
– Даю вам слово!
– Не говорите глупостей.
Все мне стало казаться нереально упрощенным.
– А какая у вас гарантия, что я не обнародую в конце концов эту пленку? – спросил я.
– А какая у вас гарантия, что, когда мы с Коуплендом окажемся в Белом доме, к вам не заявится офицер спецслужб, чтобы пустить вам пулю в лоб? – ответила Зора вопросом на вопрос.
Желая дать мне время прочувствовать весомость своего ответа, после паузы она добавила:
– Равновесие угроз – самое надежное условие для прочного паритета. Каждый из нас располагает ядерным оружием, и тот, кто первым попытается уничтожить противника, рискует собственным уничтожением.
В моем взгляде сквозила озадаченность: капитуляция Зоры казалась мне неоправданно поспешной, и я не понимал, почему у нее в глазах теплится огонек удовлетворения. Похоже, она уловила мое смятение.
– Вы не в проигрыше, Рафаэль, а я в выигрыше, потому что мы ведем разные войны и у нас разные враги.
Я вспомнил, что мне говорил Алан: Зора просчитывает игру на много ходов вперед.
– Кто ваш враг?
– Вы знаете, как поступают политики, когда приходят к власти? Часто поддаются искушению убрать всех, кто помог им одержать победу. Гораздо спокойнее знать, что выиграл ты один.
– Эта запись гарантирует вам жизнь, так, что ли?
– Она гарантирует уверенность, что Коупленд никогда не сможет сбросить меня со счетов, потому что, падая, я утащу его с собой.
– Равновесие угроз, – пробормотал я.
– Секрет долгоиграющих пар.
– Власть, по-вашему, покупается любой ценой?
– В случае если служит благу большинства.
Я встал из-за шахматного стола – мне не хотелось больше играть.
– Я не переношу людей, подобных вам.
– Людей, работающих на благо родины? – решила поддеть меня Зора.
– Людей, считающих себя выше инфантильного большинства, не верящих, что народ может всерьез выбирать свою судьбу. В правовом государстве политика тоже подчиняется правилам.
Зора посмотрела на меня с сочувствием.
– Правовое государство – химера. С древнейших времен существует только одно право – право сильного.
24
После полудня в Гарлеме
Желание нас сжигает, власть разрушает.
Оноре де Бальзак
Гарлем
Суббота, 25 июня 2005 года
Джойс Карлайл закрыла за собой дверь. В этом доме под номером 266 по Билберри-стрит уже много лет жили ее сестры. Необычная улочка притулилась между 131-й и 132-й стрит. Тад в последнюю минуту попросил ее изменить место встречи. Он нервничал, опасаясь, что его увидят возле ее дома, не хотел рисковать.
Из бумажного пакета Джойс вытащила бутылку водки, только что купленную в магазинчике Айзека Лэндиса. По дороге она уже несколько раз приложилась к ней и сейчас снова сделала два солидных глотка. Водка обожгла ей горло, но настроения не улучшила.
