Без малейших колебаний Зора приняла решение не обсуждать новость с кандидатом. Это ее работа – улаживать проблемы по мере их возникновения, не отягощая ими губернатора. Она умела и любила это делать. Ни слова не говоря Коупленду, Зора разблокировала счет, взяла с него очень серьезную сумму и отправила ее Анжели, чья жадность не имела границ, распорядившись найти, схватить и держать девушку в заточении.
Ей очень хотелось попросить Анжели убить Клэр и уничтожить тело, тогда проблема была бы решена окончательно. Но она не спешила, не знала, как отреагирует Коупленд, если вдруг узнает.
Поэтому она и дала себе какое-то время на размышление. Но теперь решила, что думать нечего и пора приступать к делу.
3
Напрасно я старался заметить Зоркин издалека; я увидел ее, когда она была от меня в двух шагах. Даже будь Зора постарше, она выглядела бы точь-в-точь студенткой, каких пруд пруди в Вашингтон-сквер: джинсы, майка, рюкзачок и кроссовки.
– Я… – начал я, поднимаясь со скамьи.
– Я знаю, кто вы.
Почувствовав руку у себя на плече, я обернулся и увидел внушительную фигуру Бланта Либовича. Телохранитель ощупал меня с ног до головы и конфисковал мой телефон – наверняка чтобы я не записывал разговор. Потом он отошел и уселся за шахматный столик метрах в десяти от нас.
Зора села напротив меня.
– Вы, кажется, хотели меня видеть, господин Бартелеми.
Голос у нее был звонкий и негромкий, совсем не такой, какой я себе представлял.
– Я все знаю, – сказал я.
– Никто не знает все, и вы не больше других. Вы не знаете столицу Ботсваны, не знаете, какая валюта имеет хождение в Таджикистане и Камбодже, не знаете, кто был президентом Америки в тысяча девятьсот первом году и кто изобрел вакцину против оспы.
Зора круто взялась за дело.
– Вы всерьез хотите поиграть в викторину?
– А что, вам кажется, вы знаете, господин Бартелеми?
– Я знаю, что во Франции вы держите под замком мою подругу Клэр Карлайл, незаконнорожденную дочь губернатора Коупленда. Знаю, что одиннадцать лет назад вы, или он, или ваш телохранитель, который сидит вон там, убили ее мать, Джойс, бывшую любовницу губернатора.
Зора слушала меня внимательно, но мои откровения мало ее тронули.
– За время нашей предвыборной кампании по утрам я получала сотни писем примерно такого же содержания: губернатор – инопланетянин, губернатор – сайентолог, губернатор – женщина, губернатор – вампир, губернатор – зоофил. Такова участь любого политика.
– Это не мой случай, у меня есть доказательства.
– Интересно узнать, какие.
Она взглянула на экран своего смартфона, который выложила на стол. Телефон разрывался, мигали сообщения, всюду все горело и спешило. Я кивнул в сторону Бланта.
– Анализ ДНК показал кровь вашего дяди Бланта Либовича на месте убийства Джойс Карлайл.
У нее на лице отразилось сомнение.
– Если такое было, я думаю, полиция вызывала его и получила необходимые разъяснения.
– Полиция тогда не получала таких данных. Она получает их теперь.
Я достал из кармана страницы, вырванные из книги, найденной Аланом.
– Есть фотографии Джойс и Коупленда.
Зора взглянула и бровью не повела.
– Известные фотографии, симпатичные, но что они могут подтвердить? Что Тад Коупленд и эта молодая женщина прекрасно ладили? Это естественно. Насколько мне известно, он сам взял ее на работу.
– Эти фотографии доказывают, что между ними существовала связь…
Она махнула рукой, прерывая меня.
– Если у вас в загашнике больше ничего нет, вам не найти помощников, которых заинтересует подобная чепуха.
– А мне кажется, журналистов очень заинтересует хладнокровное убийство их коллеги Флоренс Галло.
Зора пренебрежительно усмехнулась.
– Мне часто хотелось убить какого-нибудь журналиста, когда я видела в статье недобросовестность, невежество и интеллектуальную несостоятельность, но от реальных действий всегда воздерживалась.
Я решил пробить ее непробиваемость другим способом.
– Послушайте, Зора, я не полицейский, не юрист, не судья, – я мужчина, который хочет вернуть любимую женщину.
– С вашей стороны это трогательно.
– Клэр Карлайл десять лет жила под чужим именем. Полагаю, она понятия не имеет, кто ее отец. Отпустите ее, и вы больше никогда о нас не услышите.
Зора насмешливо взглянула на меня.
– Вы пытаетесь устроить торг, господин Бартелеми, но у вас в кошельке нет полновесной валюты.
На это мне нечего было возразить. Мы с Марком провели серьезное расследование, собрали по кусочку сложнейшую мозаику, сложили подлинную картину. Но ни один из этих кусочков не мог служить обменной монетой. Мы вытащили на свет божий правду, но у нас не было главного: неоспоримого доказательства, что это правда.
4
Святилище
Марк Карадек и Элен Ковальковски благоговейно, словно в часовню, вошли в комнату Тима.
Впечатление было такое, будто паренек ушел совсем ненадолго, в школу или к приятелю, и скоро вернется, скинет рюкзачок на постель и отправится в кухню намазывать хлеб «Нутеллой» и наливать себе молоко.
Обоюдоострая иллюзия, сначала радующая, потом раздирающая душу.
Марк двинулся к середине комнаты, освещенной мигающей лампочкой, нарушив тишину скрипом пола.
– Тим мечтал поступить в киношколу, – сказала Элен, обведя рукой афиши на стенах.
Марк бросил на них беглый взгляд. Судя по афишам, у паренька был хороший вкус: «Помни», «Реквием по мечте», «Олдбой», «Заводной апельсин», «Головокружение»…
На полках стопки дисков, фигурки героев комиксов, журналы, посвященные кино, компакт-диски с записями певцов и групп, о которых Карадек слыхом не слыхал: Эллиотт Смит, «Эркейд файр», «Уайт страйпс», Суфьян Стивенс…
Hi-Fi-колонки и HDV-видеокамера…
– Это ему бабушка подарила, – объяснила Элен. – Все свободное время Тим снимал. Делал любительские короткометражки.
На письменном столе телефонная трубка с изображением Дарта Вейдера, стаканчик для карандашей, прозрачная пластиковая коробка с чистыми DVD, кружка с Джессикой Рэббит и старенький «Аймак G3».
– Можно? – спросил Карадек и показал на компьютер.
Элен кивнула.
– Я иногда включаю, смотрю его фильмы, фотографии… По-разному, конечно, бывает, но мне чаще плохо от этого, чем хорошо.
Марк уселся на крутящийся металлический табурет, опустил его рычажком и запустил компьютер.
