Глядя в пустоту, он снова дал себя увлечь воспоминаниям о невозвратном прошлом, но тут же вернулся к действительности.
– Ну а теперь ваша очередь. Над чем же работала Флоренс перед тем, как случилась катастрофа?
На этот вопрос ответил я.
– За несколько дней до несчастного случая она встретилась с женщиной по имени Джойс Карлайл.
Алан записал имя и фамилию в лежащем перед ним блокноте.
Я продолжил:
– Дочь этой женщины была похищена сексуальным маньяком во Франции. Вы ничего не припоминаете по этому поводу?
Журналист отрицательно покачал головой, и на лице у него отразилось сожаление.
– Нет, я ничего не припоминаю. И не могу понять, каким образом этот прискорбный факт мог иметь отношение к…
– Джойс Карлайл умерла несколькими часами раньше Флоренс, – сообщил я.
– Умерла от чего? – насторожившись, спросил журналист.
– Официально от передозировки, но я думаю, что она была убита.
– Что вас заставило так думать?
– Я скажу вам, когда буду знать больше.
Бриджес соединил руки и потер веки мизинцами.
– Сейчас справлюсь относительно этой Джойс Карлайл.
Он встал и указал на жужжащий рой молодежи за стеклянной стенкой.
– Ребятишки, которых вы там видите, пока еще не большие мастера, но они – лучшие «макрейкеры»
[23], каких я знаю. Если есть какая-то подноготная у этой женщины, они вывернут ее наизнанку.
Я вытащил из кармана ключи, которые передала мне Глэдис.
– Если у вас будет время, загляните хоть на секунду.
– И что же отопрут мне эти ключи?
– Склад, куда сестры Джойс отправили ее вещи.
– Может быть, загляну, – согласился Алан.
Он пошел провожать нас к лифту, а я мучился ощущением недосказанности. У меня иногда бывало такое же чувство, когда, дописав главу, я вроде бы ставил точку. Точка точкой, а покоя не было. В правильной главе есть начало, середина и конец. А сейчас мне казалось, что я даже не коснулся сюжетного стержня. Прошел мимо главного. Что же мне нужно было понять? Какой вопрос я не задал?
Бриджес-Ковальковски пожал нам руки, но когда двери лифта уже закрывались, я поторопился нажать кнопку, остановил их и спросил, обратившись к спине Алана:
– Где жила Флоренс?
Журналист обернулся:
– Я же вам сказал, в Лоуэр-Ист-Сайде.
– А точнее? В каком доме?
– В небольшом доме на углу Бауэри и Бонд-стрит.
Я взглянул на Карадека. Именно из этого квартала поступило сообщение о том, что на Джойс совершено нападение!
3
Мы вышли из «утюга» и по освещенному солнцем Бродвею направились в сторону юга, через Юниверсити-плейс в Гринвич-Виллидж. Манхэттен бурлил. Выборы республиканцев собрали бешеное количество народа: журналисты, представители, сторонники, сочувствующие. Там, где мы шли, было еще спокойно, но вокруг «Мэдисон-сквер-гарден» движение на многих улицах было перекрыто или разрешено только для участников, которые добирались от своих гостиниц до места главного события.
По традиции, Нью-Йорк был оплотом республиканцев. Но я помню недоброжелательную атмосферу, которая царила здесь, когда я приехал в Манхэттен осенью 2004 года собирать материал для романа. Друзья Буша-младшего сделали тогда Нью-Йорк театром своего выборного действа, надеясь оживить чувства, которые царили в городе после теракта 11 сентября. Но Нью-Йорк в то время ненавидел республиканцев. Под предводительством Майкла Мура сотни тысяч манифестантов протестовали против лжи и беззаконной войны, которую президент вел в Ираке. Манхэттен напоминал тогда осажденный город. Демонстрации превращались в бесчисленные стычки, в результате которых арестованных увозили автобусами. Видео с республиканцами, спрятавшимися в «Мэдисон-сквер-гарден» за цементными блоками, которые охраняли полицейские, обошли весь мир. Что, однако, не помешало Бушу быть избранным на второй срок, но не сделало Республиканскую партию популярнее.
Прошло двенадцать лет, и немало воды протекло под мостами. И вот в эту субботу, несмотря на обилие полицейских на улицах, атмосфера была на удивление по-детски добродушной. Нужно сказать, что впервые республиканцы выдвинули молодого и умеренного кандидата, который словно сошел с телевизионного экрана из сериала Шонды Раймс. Звали его Тад Коупленд, он был губернатором штата Пенсильвания и по рейтингу шел шаг в шаг с Хилари Клинтон.
Ратовавший за аборты, охрану природы, контроль вооружения и права геев, Коупленд приводил в недоумение многих членов собственного лагеря. Но после жестоких боев с соперниками – Дональдом Трампом и Тедом Крузом, консерваторами-экстремистами, – он, как это ни удивительно, выиграл первичные выборы, взяв над ними верх.
И теперь динамика выборной кампании стала двигаться в сторону «белого Барака Обамы», как стали называть Коупленда журналисты. Точно так же, как действующий президент, он начал свою политическую карьеру в качестве работника социальной сферы, а до этого преподавал конституционное право в Университете Филадельфии. Представитель совсем не элитной среды, прекрасно выглядящий в свои пятьдесят, Коупленд перетянул к себе часть голосов кандидата от демократов, человека куда более пожилого и к тому же принадлежащего к политической династии.
Я взглянул на часы. У нас оставалась еще масса времени до нашей следующей встречи, и только теперь я обратил внимание, что Карадек идет, приволакивая ногу.
– Как ты смотришь на порцию устриц?
– Не откажусь, – отозвался Марк. – Устал слегка. Видимо, разница во времени сказывается.
– И эмоциональный шок после того, как грохнул Лакоста.
Марк в упор посмотрел на меня.
– Не надейся, что я буду по нему плакать.
Я выдержал его взгляд.
– Пошли!
В этом квартале я знал одно славное местечко. Стойка с ракушками на углу Бликер-стрит и Корнелия-стрит; здесь мы частенько сиживали с моим другом Артуром Костелло, американским писателем. Во Франции Артур издавался у того же издателя, что и я.
Карадек не возражал, и мы скоро добрались до узкой улочки с домами из красного кирпича и деревьями вдоль проезжей части.
– Hello guys, join us anywhere at the bar!
[24]
Всякий раз, когда я входил в дверь «Ойстер-бара», меня радовало отсутствие в нем туристов.
