Она снова замолчала, погрузившись в прошлое. Ее молчание показалось мне пыткой. Я постарался расшевелить Этель.
– Так вы сказали, что в этот день у вас был странный телефонный звонок…
– Да, думаю, что часов в восемь вечера. Праздник был в самом разгаре. Играла музыка, все смеялись, разговаривали. Я возилась в кухне, втыкала свечки в торт, и тут вдруг зазвонил телефон. Я взяла трубку, и не успела даже сказать «алло», как услышала крик: «Мама! Это я, это Клэр! Я сбежала, мама! Я сбежала!»
Теперь застыл я, лишившись дара речи. По коже у меня побежали мурашки. Между Францией и Америкой разница в шесть часов. Если Этель говорила по телефону около восьми вечера, значит, Клэр звонила ей где-то около двух ночи. За несколько часов до пожара. Как мы догадались с Марком, Клэр удалось вырваться из когтей Киффера, но, вопреки нашим предположениям, Клэр сбежала не утром, а накануне. Вечером. И это меняло все.
Этель тем временем продолжала:
– Я спросила, кто это говорит, и, думаю, девочка, услышав мой голос, догадалась, что у телефона вовсе не ее мать.
В рассказе Этель меня кое-что смущало.
– Как могла Клэр спустя столько времени звонить по тому же телефону? Вы же не сохранили номер прежней хозяйки?
– В том-то и дело, что сохранили. Телефон в доме не отключали, только заблокировали на время и предложили нам воспользоваться им; мы согласились. Тогда многие так делали. Это дешевле, чем заводить новый номер, а у нас тогда было плоховато с деньгами.
– И вы после этого звонка не обратились в полицию?
Этель взглянула на меня круглыми от изумления глазами.
– С какой стати? Почему я должна была звонить в полицию? Я понятия не имела об этой истории и не поняла, что за девочка мне звонит.
– И что же вы сказали этой девочке?
– Сказала правду. Сказала, что Джойс Карлайл умерла.
4
Франк Музелье, немолодой мужчина высокого роста с глухим голосом и одутловатым лицом, пошел навстречу Карадеку и пожал ему руку.
– Спасибо, что согласились встретиться. Меня зовут Марк Карадек, я…
– Я знаю, кто вы, капитан! – прервал Марка жандарм и пригласил гостя сесть. – Отдел по борьбе с наркотиками: сальвадорская мафия, банда южного предместья, бронированные фургоны «Команды Мечты»… Ваша слава бежит впереди вас, капитан.
– Спасибо, если так.
– Мы всегда вами восхищались. Мало у кого из наших ребят столько классных дел.
Музелье достал из кармана платок и вытер потный лоб.
– Никак кондиционер не заведем, – пожаловался он.
Потом попросил Сольвейг принести две бутылочки воды и уставился на Карадека с добродушной улыбкой.
– Чем обязан посещению представителя отдела по борьбе с наркотиками?
Марк предпочел обойтись без двусмысленностей.
– Предупреждаю сразу: я на пенсии и работаю на свой собственный страх и риск.
Музелье пожал плечами.
– Если я могу вам чем-то помочь, сделаю с удовольствием.
– Меня интересует дело Карлайл.
– Понятия не имею, что это такое, – отозвался жандарм, одергивая форменную рубашку на объемистом животе.
Марк нахмурился и заговорил тверже и настойчивей.
– Клэр Карлайл, – повторил он. – Одна из жертв Хайнца Киффера. Тело этой девчушки так и не нашли…
Лицо Музелье снова осветилось улыбкой, но какой-то немного неестественной.
– Да, теперь я понял. Все дело в молодом Буассо, так ведь? Он вас подрядил?
– Ничего подобного. А кто такой этот Буассо?
– Нет так нет. Не будем об этом, – пробурчал жандарм, взглянув на вошедшую с двумя бутылками воды Сольвейг.
Она поставила их на стол и вышла. Музелье открыл свою и принялся пить прямо из горлышка.
– Что вы хотите конкретно знать о Киффере? – спросил он, вытирая губы тыльной стороной ладони. – Вы ведь в курсе, что следствие вел не я?
– Но вы первый обнаружили пожар. Мне хотелось бы узнать, как это случилось.
Жандарм нарочито громко рассмеялся.
– Мне бы сказать, что сработал профессиональный нюх, – но нет, случайное стечение обстоятельств. Если б вы меня предупредили, что интересуетесь этим делом, я бы нашел свои показания. Захотите, найду и скопирую для вас.
– Захочу, и даже очень. А пока скажите в двух словах, как все было.
Музелье почесал у себя за ухом и, сделав сверхчеловеческое усилие, вылез из кресла, чтобы подойти к висевшей позади него карте.
– Попробую. Вы представляете хоть немного наши места? – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Вот здесь Фальсбур, на самой границе между Эльзасом и Лотарингией, видите?
Он взял лежащую на столе линейку и обвел ею небольшой кружок на карте, проводя, так сказать, наглядный урок, как когда-то в школе.
– Я живу в Эльзасе, но в те времена работал в департаменте Мозель, в жандармерии Сарбура. Каждое утро, хочешь не хочешь, а отмахай тридцать километров.
– На городском транспорте в Париже едешь не меньше, – заметил Марк.
Музелье не обратил внимания на его реплику.
– В тот день по дороге на работу я заметил столб черного дыма над лесом, очень удивился и оповестил службу безопасности. Вот и все.
– А сколько было времени?
– Примерно половина девятого.
Марк подошел к карте.
– Где находился дом Киффера?
– Вот здесь, – показал Музелье, ткнув линейкой в середину леса.
– Значит, вы, как обычно утром, ехали в жандармерию…
Карадек вынул из кармана ручку и, не снимая колпачка, стал следовать за жандармом по указанному им маршруту.
– И вот здесь около половины девятого вы заметили дым, который шел… вот отсюда?
– Да, капитан.
Марк очень вежливо заметил:
– Я только что одолел подъем возле Саверна и, честно говоря, не понимаю, как можно с этого места хоть что-то увидеть вот в этом лесу?
– Можно, – отозвался жандарм. – Если едешь не по шоссе. Я и в рапорте написал, что ехал по проселку.
И он снова ткнул в карту линейкой.
– Я ехал по грунтовой, вот примерно здесь, в квадрате Д133.
– При всем уважении, полковник, позвольте узнать, что вы делали на лесной дороге в такой ранний час?
Улыбка не покидала лица Музелье.
– Неужели вы не любите охотиться, капитан? – добродушно ответил он. – Для меня это главное удовольствие, можно сказать, страсть.
– И какая дичь у вас водится?
