Да, такой у меня рингтон. Совершенно ясно, что я не могу быть нормальной, ни на капельку. И вот песня играет, громко, и все недовольно смотрят на меня. Все, кроме одного человека – Иветт Ампаро. Все верно, Иветт Ампаро, мой заклятый враг, на меня не смотрит. Она слишком занята – танцует под реггетон, что звучит из моего телефона. Иветт целиком в танце; она в теме. Обалдеть! Может, мы с ней не такие уж и разные.
И вот все уже смотрят на нее, а не на меня. Девчонки не знают, что и сказать, это как если бы жираф в зоопарке… не знаю, что странного может сделать жираф? Как если бы жираф в зоопарке принялся танцевать под реггетон. Вот так вот.
Заметив, что все пялятся на нее, Иветт останавливается.
– Что? – спрашивает она с высокомерием и уверенностью популярной девчонки. – Латиноамериканка не может позажигать под реггетон?
– Ого, ты латиноамериканка? – говорю я. Это же Майами, кто тут разберет. В смысле, здесь нас много.
– Пуэрториканка, разве не видно? – Она складывает руки рамкой вокруг лица, словно какая-то поп-дива. – А ты думала, Ампаро – это японская фамилия?
– Нет, я думала, это просто синоним абсолютного зла. – Поверить не могу, что сказала это!
– А ты забавная. – И она смеется, правда, по-настоящему смеется.
– Я, кстати, из Венесуэлы. – Эти слова соскальзывают с языка сами собой. – Поверить не могу, что мы обе латиноамериканки.
– Да ладно? – говорит Иветт. – А казалось, что твоя тощая задница откуда-нибудь из Швеции.
– Эй, – отвечаю я, – во-первых, спасибо, что считаешь меня стройняшкой. А во-вторых, у меня толстая задница! – Я разворачиваюсь и показываю Иветт свою попу, дергая ею туда-сюда. Грациозно потрясти никогда не выходит, а вот неуклюже подергаться – это пожалуйста.
– Надо же, да ты серьезно настроена.
– Я ВСЕГДА серьезно настроена, – отвечаю я, и мы обе смеемся.
– Эй, а ты снимешь про это вайн?
– Ты видела мои вайны? – удивленно спрашиваю я.
– Подруга, серьезно? Все видели твои вайны. Ты прикольная, и теперь, когда я знаю, что ты не стерва, думаю, ты можешь мне нравиться, как и всем остальным. О, кстати, твой новый образ мне тоже нравится. Очень стильно.
ВЫ ПОНИМАЕТЕ, ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ? Это значит, что свиньи умеют летать, что ад замерз, луна голубая, коровы могут танцевать на льду, рыбы могут плавать… ой. Короче, вы поняли: немыслимое стало реальным – Иветт Ампаро и я просто поболтали без желания друг друга прикончить. Впервые в жизни я по-настоящему поверила, что нет ничего невозможного.
Представьте, как изменилась бы моя жизнь в эти первые школьные месяцы, знай я, что нас с Иветт объединяет нечто столь значимое? Неужели было бы так неполиткорректно, если бы мы все носили таблички с обозначением расы? Вообще, наверное, да.
К счастью, по опыту я выяснила, если ты хочешь понять, латиноамериканец человек или нет, нужно не проглядеть три характерных признака.
Реггетон
Реггетон не всегда был первым в этом списке, но передвинулся сюда сразу после того, как выяснилось, что Иветт – латиноамериканка, и этот музыкальный стиль послужил своего рода символом мира. Как я заметила, если ты не латиноамериканец, реггетон тебе не понять. Я сама и то с трудом его понимаю, но, наверное, это потому, что там и нечего «понимать» – нужно просто чувствовать эту музыку, она помогает отпустить все проблемы, позабыть про все на свете. Если кто-нибудь из белых вдруг видит, как ты зажигаешь под реггетон, то притворяется, будто ничего не замечает, словно ты своим весельем нарушаешь какой-то важный закон, и никто из белых не хочет участвовать в этом дебоширстве. Но если вас пригласят на одну из наших свадеб, то вы увидите множество латиноамериканских барышень, которые отрываются по полной, ничего не стыдясь. Как и должно быть.
Пощечина как в теленовелле
Теленовелла – выдающийся вид искусства латиноамериканской культуры, где разыгрывают крайне драматические ситуации и преувеличивают каждый слог, и все ради нашего с вами развлечения. Там убивают друг друга ради денег, спят с мужьями/ братьями/отцами/сыновьями друг друга, и все накрашены так сильно, что таким количеством косметики можно было бы разукрасить весь город. Другими словами, это мыльная опера для латиноамериканской леди (или джентльмена, если подобные вещи ему по вкусу. Я никого не осуждаю). Как вы можете представить, учитывая столь вероломные хитросплетения, без пощечин не обойтись. Вы можете распознать латиноамериканку по ее смелости и дерзости – ей ничего не стоит отвесить пощечину любому обидчику. Не важно, кто вы, что вы – мужчина или женщина, уродливый или красивый, герой или злодей – если вы встали на пути латиноамериканки, вы получите пощечину как в теленовелле.
Громкие ругательства
Парни и девушки из Латинской Америки куда более, скажем так, экспрессивны, чем остальные люди. Мы глубоко переживаем свои чувства и не боимся показать их миру. Например, когда тебе звонит мама и велит идти домой, а ты замечательно проводишь время в кругу друзей, тебе ничего не стоит начать громко ругаться (на испанском) в трубку, наплевав на то, услышит тебя кто-то или нет. Конечно, мы, латиноамериканцы, с большим почтением относимся к родителям, но это не значит, что мы не можем их обругать. В нашей культуре череда отборных громких ругательств порой лишь отражает близость наших отношений. Но всякое сквернословие должно быть к месту, потому что если я просто так крикну маме парочку ругательств, то получу пощечину как в теленовелле.
Что ж, теперь у вас есть официальное руководство Леле Понс о том, как вычислить выходца из Латинской Америки. Но, конечно, если вы смогли распознать латиноамериканца, это еще не значит, что вы поймете, откуда он родом. Мексика, Испания, Венесуэла, Гватемала, Пуэрто-Рико, Коста-Рика, Аргентина… можно перечислять до бесконечности. Латиноамериканец или латиноамериканка могут быть уроженцами любой из этих стран, и лучше вам не додумывать, из какой именно, потому что иначе вы поставите в глупое положение как себя, так и меня, а также рискуете схлопотать устрашающую пощечину как в теленовелле.
И не говорите, что я вас не предупреждала. (Цитирую Тейлор Свифт
[18], самую нелатиноамериканскую девушку на свете.)
– Ни за что не поверишь, что случилось сегодня на физре, – рассказываю я Алексею, когда он звонит мне вечером. – Мы с Иветт узнали, что обе латиноамериканки, и, по-моему, теперь больше не ненавидим друг друга.
Он стал звонить мне достаточно часто, просто чтобы сказать «привет» или рассказать о чем-нибудь смешном, что мы могли бы потом снять. Иногда он говорит, что ему просто захотелось услышать мой голос, а это, по-моему, уже довольно романтично.
– Значит, теперь ты ей нравишься лишь потому, что не какая-то там белая девчонка? Расизм какой-то.
– Ну, типа того. Больше похоже на расистский элитизм.
