– Тебя я благодарить не буду, мерзкое злобное существо!
Дым расхохотался в голос, мутант Нико оскалился, Себр от негодования аж подпрыгнул на кочке, где сидел, и возопил:
– Ржете? Булки расслабили, а я – за всех бди?
Теперь не выдержала Кузя, прыснула в кулак. Себр плюнул на землю и отвернулся, Лаки ему посоветовал:
– Тебе надо лечить нервы и пить бром, дабы разбавить концентрированную эмоциональность.
Перед тем как распрощаться, Лаки обнял Кузю, отстранился и сказал:
– Я очень рад, что ты не Яна. Огромное тебе спасибо! Понимаю, что это наглость с моей стороны, но, Марьянушка, если не вернусь… Ты по своим каналам передай ментам, что Юлия Совко похищена двадцать шестого сентября. Даже если не передашь, скажи, что так и сделаешь, это будет меня согревать.
– Что задумал, Лаки? Стреляться? Ты это брось! Почему-то я уверена, что ты выкрутишься! Похитителя зовут Арсений Брагин, девушка – Юля Совко. Двадцать шестого сентября. Запомнила.
– Нет, убивать себя – последнее дело, я буду бороться до последнего, но сама знаешь, что там за места – мало кто туда ходит, а возвращаются через раз.
– Потому она там и засела – прячется, – Кузя хлопнула Лаки по спине. – Большего я тебе не скажу, потому что на этом моя осведомленность заканчивается. Одни говорят, что атаманша того клана – беглая зэчка, другие – что у нее особенные способности, и она чертовски опасна. Пора нам уходить, удачи тебе, Счастливчик!
Глава 7. Дорога в пекло
Лаки смотрел, как команда удаляется: первым идет маленький Себр, Кузя – в середине, Дым замыкает. Обернувшись, он махнул Лаки и исчез за деревьями. И снова ты один, Лаки, и переть тебе аж до Малой топи, а потом не пойми как переправляться на остров. Там тебя ждет схватка с его обитателями, которых наверняка больше трех, а потом тебе на горбу нужно дотащить эту бабу к Периметру. Только представил все это, и уже смешно. Что же ты, давай, действуй, осталось четыре дня.
Лаки включил ПДА, открыл карту, где он обозначался красной точкой со стрелкой, увеличил масштаб. Если по прямой, то отсюда до этого острова двадцать пять километров. Сначала лес, потом заброшенный гарнизон, за ним военные склады, наверняка уже разграбленные, после – «мерцалка», поселок-призрак, мертвый лес и, собственно, река. А посреди нее Остров – место живописнейшее, и кто доберется туда, не расплескав мозги, тому исполнят три желания!
Чтобы преодолеть это расстояние, ушло бы полдня, но по Зоне так просто не походишь, тут петлять приходится, обходить подозрительные места, пережидать. Лес – в принципе, не страшен. Изредка мутанты встречаются, аномалии, куда же без них. Заброшенные населенные пункты – уже хуже, там селятся стайные твари, от которых не отбиться в одиночку, потому лучше такие места обогнуть. «Мерцалка» – еще хуже. Говорят, эта огромная аномалия нестабильна, работает импульсно и непредсказуемо: иногда просто голову морочит и водит по одним и тем же дорогам, но чаще перемещает в неожиданные места и даже туда, откуда нет возврата. Там часто люди пропадают, а те немногие, кто вернулся, крышей едут. В поселке-призраке можно утратить связь с реальностью и превратиться в шатуна. В мертвом лесу ничего страшного, если не считать радиации и шатунов, которые когда-то были сталкерами и осели там после того, как не прошли испытание поселком.
В общем, шансов добраться до цели – один к ста. Потому лучше к той реке подходить с другой стороны, с запада, – там тоже много веселого, но все же полегче будет. К тому же на западе есть перевалочная база, где можно затариться недостающим, пусть и втридорога, и поговорить с бывалыми сталкерами, расспросить, что за амазонка завелась в двух километрах от сердца Зоны, вдруг они что слышали. Лаки так далеко не ходил и не вникал в сталкерские байки, а сейчас жалел, что не принимал активного участия в жизни Зоны, был скорее случайным посетителем, чем завсегдатаем. Еще одно напоминание, что если занимаешься каким-то делом, изучай матчасть, иначе никогда не станешь профессионалом и будешь до старости числиться в новичках-неумехах.
* * *
Безумно хотелось надраться до свинячьего визга, но Лаки терпел, проходя мимо бара, откуда тянуло пивом и жареным мясом. Хозяин закусочной не стал мучиться с названием и нарек ее просто «Кусок». У входа из бревенчатой стены торчали ржавые шампуры, на которые были нанизаны куски крашеной монтажной пены, имитирующие мясо.
Лаки посчитал, что огнестрела ему хватит, артов тоже, стоит прикупить тесак и еще пару гранат – они от шатунов хороши. А еще просто жизненно необходимо поговорить с хозяином – словоохотливым жадным инвалидом, коллекционирующим истории.
В доме, построенном над бетонным убежищем, было две комнаты с постеленными на полу спальниками, баня и бар, куда военсталы привозили водку и пиво. Прибыль делилась между военными и предприимчивым сталкером, потерявшим ноги. Как его звали на самом деле, никто не знал, имя осталось в цивиле, зато он радостно откликался на прозвище Шалом.
Лаки распахнул кособокую дверь, вошел в крошечный бар, огляделся: три стола, сколоченные из досок, по две скамьи возле каждого, барная стойка из поддонов, оббитая ДСП; обняв кружку пива, за стойкой дрыхнет сталкер, примостив голову на сложенные руки. И не боится же свалиться с высокого колченогого стула.
– Шалом! – позвал Лаки, но никто не ответил.
Он уставился на дверь в стене напротив, да не простую, а особенную: она делилась на две части, верхнюю и нижнюю, петли располагались горизонтально. То есть конструкция наподобие входной двери в частном доме, с легко открывающимся внизу проемом для свободного перемещения между помещением и улицей домашней собаки или кошки.
– Заходи, кто хочешь, бери, что хочешь, – проговорил Лаки, прищурился, чтобы в полутьме разглядеть детали.
За стойкой, возле стеллажа со спиртным – мумия кенга, над двойной дверью – башка норушника, у входа, прямо над Лаки – кабанья голова. Экземпляр явно мутировавший: рыло делится на два пятака, соответственно не пара бивней, а две, глаза даже после смерти твари не утратили свирепость. Сталкеры относятся к кабанам пренебрежительно, а зря – кабаны не боятся подходить к самому Периметру, они погубили примерно треть людей из всех, убитых мутантами.
Под кабаньей головой справа от двери – железная тарелка с молотком на полочке и лист крупного формата, где жирным шрифтом напечатано: «Шалом, бродяга! Расслабляйся, пей, гуляй, но платить не забывай!».
Лаки поставил рюкзак к ногам, ударил молотком в импровизированный гонг, предположив, что он здесь вместо звонка или колокольчика. Спящий встрепенулся, схватил пистолет и рухнул на пол вместе со стулом. Матерился он громче, чем падал.
Нижняя дверь колыхнулась вперед, и выкатился хозяин на самодельной тележке, с двустволкой в руках, в широкополой шляпе с пером, от ног Шалома остались обрубки сантиметров по двадцать. Позади тележки был оборудован упор, чтобы инвалида не опрокидывало отдачей, когда он стреляет.
