Еще несколько шагов – и коридор оборвался, девушки оказались в большом круглом зале. Под потолком этого зала сиял огромный светильник, точнее, огромная бронзовая люстра. Под этой люстрой, посреди зала, на невысоком круглом возвышении стояла огромная ваза из голубого фарфора. Стенки этой вазы были искусно расписаны, на них, среди цветущих деревьев и кустов, были изображены девушки в длинных шелковых платьях.
– Смотри-ка, – проговорила Ия, подойдя к вазе и разглядывая рисунок, – смотри, Илона, эта девушка похожа на тебя!
И в самом деле, стройная девушка в зеленом платье была чем-то похожа на Илону – резкими, решительными чертами лица, суровым взглядом, разлетом бровей. Поверх платья на ней была накинута короткая кольчуга, на голове – бронзовый шлем воина, в правой руке она сжимала кривой меч, в левой – бронзовый колокольчик.
– И правда, – подхватила Илона, – а эта похожа на Инну…
Действительно, вторая девушка на вазе, одетая в платье из красного шелка, напоминала Инну – властным лицом, гордой, царственной осанкой. На голове у нее, поверх сложной прически, красовался головной убор, украшенный драгоценными камнями – свидетельство ее высокого, возможно даже, царственного положения. В правой руке девушки был драгоценный жезл – еще одно доказательство высокого положения.
В левой же руке, как и у девушки-воина, у нее был бронзовый колокольчик.
– А эта похожа на тебя, Ия! – Инна показала на третью девушку, в темно-синем платье.
В левой руке у нее был свиток с какими-то письменами, в правой – все тот же колокольчик.
– Ну а четвертая – это точно Ирина! – усмехнувшись, проговорила Илона и показала на девушку в золотистом платье. Возле нее стояли трое детишек. Она прижимала их к себе с таким видом, что было ясно: дети эти – ее, и она ради них готова на все. Мальчик лет семи и девочки-двойняшки, очень похожие друг на друга и еще на кого-то очень знакомого, только не вспомнить сейчас, на кого же.
– Властительница, воительница, девушка-ученый и мать, – вполголоса произнесла Ия. – Четыре вечных сущности, четыре ипостаси женского божества…
– Да, не случайно мы все четверо оказались здесь! – подвела итог Инна, обходя вокруг вазы. – Посмотрите-ка, здесь тоже эти четыре девушки, только здесь…
Она не договорила.
Остальные присоединились к ней, обойдя вазу.
Действительно, на другой стороне вазы были изображены те же четыре девушки, только здесь они стояли рядом, подняв над головой руки с колокольчиками. Судя по позам, они одновременно звонили в эти колокольчики.
– Это не случайно… – снова заговорила Инна, но ей снова не удалось закончить фразу.
Ее перебил красивый, молодой, мелодичный голос:
– Рада видеть вас у меня в гостях!
Девушки обернулись – и увидели, что четыре плечистых молодых китайца внесли в круглый зал позолоченные носилки, на которых величественно восседала удивительно толстая китаянка в платье из переливчатого шелка.
Голос ее был молодым, но сама эта китаянка была, должно быть, стара, очень стара. Точнее, у нее вообще не было возраста, как нет возраста у зимы или у лета, как нет возраста у юго-западного ветра, как нет возраста у самого Времени.
– Разве мы у тебя в гостях? – проговорила Инна. – Мы пришли сюда не по своей воле!
– Вы пришли сюда по воле Неба, – перебила ее китаянка. – Небо выбрало вас временными хранительницами священных предметов, теперь ваше время истекло, и вы должны отдать эти предметы мне.
Инна не сводила глаз с лица китаянки – и, когда та произнесла последние слова, она заметила, как ее безмятежное лицо на мгновение переменилось, сквозь него проглянуло совсем другое лицо – хищное, жадное и злое. Это преображение длилось не дольше мгновения, лицо китаянки тут же разгладилось и стало таким же невозмутимым, как прежде.
– А что будет, если мы откажемся отдать тебе колокольчики? – спросила Инна, переглянувшись со своими спутницами.
– Не говори так, – китаянка едва заметно поморщилась. – Нельзя противиться воле Неба…
– Не путаешь ли ты, госпожа, волю Неба и свою собственную волю? – вступила в разговор Ия. – Сердце подсказывает мне, что я не должна отдавать тебе свой колокольчик.
– И мне, – поддержала ее Инна.
– И мне, – присоединилась к ним Илона.
– И мне, – повторила за ними Ирина.
– Что вам могут подсказывать ваши сердца?! – презрительно воскликнула китаянка. – Кто вы вообще такие? Вы случайно оказались в том месте, где решалась судьба колокольчиков! Вы – никто, вы – не более чем случайные прохожие…
– Есть ли в этой жизни что-нибудь случайное? – возразила ей Инна. – Судьба правит каждым нашим шагом, без ее воли не упадет ни один лист с дерева! И вдвойне справедливо это в отношении каждого человека. Ни один человек не случаен, ни один человек – не прохожий в этой жизни, каждый исполняет то, что повелела ему судьба!
Инна сама удивилась, до чего складно у нее получилось, как будто кто-то невидимый подсказывал ей эти слова.
Китаянка скривилась. На ее лице снова проступило прежнее выражение – злое и жадное.
– Вам же хуже! – процедила она. – Если вы не хотите добровольно отдать мне колокольчики – я заберу их силой!
Она махнула рукой, в которой был зажат шелковый платок, – и четыре китайца, которые принесли в зал ее носилки, бросились к девушкам, послушные безмолвному приказу.
– Возьмемся за руки! – воскликнула Инна.
Дважды повторять ей не пришлось, все четверо поняли ее с полуслова, встали в кружок вокруг вазы и взялись за руки.
Четверо китайцев подбежали к ним, их намерения не оставляли никаких сомнений, но когда их отделяло от девушек не больше метра, китайцы словно налетели на невидимую стену. Они отлетели назад, один из них не удержался на ногах и упал, но тут же снова вскочил. Все четверо снова бросились вперед – и снова отлетели, наткнувшись на невидимую преграду.
– Что вы возитесь! – раздраженно воскликнула китаянка. – Неужели вы не можете выполнить самый простой приказ?
– Прости, госпожа Сяо! – ответил за всех один из молодых китайцев. – Мы не можем подойти к ним, их оберегает какая-то сила!
С этими словами он снова бросился вперед – и снова отлетел, отброшенный невидимой преградой.
– Великие боги! – воскликнула госпожа Сяо. – Неужели я отступлю перед этими жалкими созданиями?
Она снова взмахнула своим платком.
Незримая стена вокруг четырех девушек стала видимой. Это была сетка из сверкающих, переливающихся лучей, поднимающаяся до самого потолка помещения.
Госпожа Сяо произнесла какое-то заклинание и еще раз взмахнула платком.
Тут же вокруг стены из мерцающих лучей возникла другая стена – из пламени. Сначала это было огненное кольцо, едва поднимающееся над полом, затем языки пламени начали расти, подниматься, как огненная трава, как непроходимый огненный кустарник, и вот уже пылающая стена поднялась к самому своду.
