Поэтому новые сапоги она надела, старые ботинки положила в коробку от новых – коробка как раз подошла по размеру.
Тут случилась странная вещь.
Убирая кошелек в сумку, Илона наткнулась на тот странный сверток, непонятным образом попавший к ней – колокольчик в шелковом лоскуте. И вдруг какая-то сила словно толкнула ее под локоть – Илона взяла этот сверток и засунула в коробку с сапогами. Точнее, даже не в коробку, а прямо в один старый сапог. При этом она дотронулась до колокольчика и почувствовала исходящее от него живое тепло. Словно она прикоснулась к руке старого, надежного друга… И он зазвенел – тихо, но грозно – уйди, уйди…
Что за черт?
Не было у нее никаких старых друзей, да и новых – откуда же такое чувство?
Как бы то ни было, у Илоны вдруг сделалось неожиданно хорошее настроение, и в этом настроении она вышла из магазина.
Погода была неплохая, ногам в новых сапогах было удобно – чего еще надо?
Правда, чем ближе она подходила к дому, тем хуже становилось у нее на душе.
Дома ее не ждало ничего хорошего. Старый алкаш и молодой наркоман – от такого соседства впору повеситься… Нужно работу искать, а не хочется…
Илона плелась нога за ногу, всеми силами оттягивая возвращение в опостылевшую квартиру.
Не доходя до дома, свернула в хорошо знакомый проходной двор – вроде некуда было торопиться, но ноги сами туда свернули, по многолетней привычке.
И тут же Илона раскаялась.
В подворотне, которая вела в тот самый проходной двор, ее поджидали.
Сперва она заметила двоих – тощего, долговязого парня с бледным прыщавым лицом и скошенным подбородком дегенерата и приземистого толстяка с отвислой нижней губой.
Она не раз видела эту парочку, те корешились с ее братцем Витькой. Илона вспомнила их клички: тощего звали Костыль, толстяка, как нетрудно догадаться, так и называли – Толстый Леха.
Сам Витька обнаружился здесь же – прятался, подонок, за спинами приятелей.
– Куда идешь, Илонка? – протянул Толстый Леха, оттопырив свою губу и перегородив ей дорогу.
– Домой, – зло выпалила Илона, – пропусти, слышишь?
– А если не пропущу?
– Леха, ты что? – Илона попыталась свести все к шутке, хотя по лицам парней поняла, что они шутить не собираются.
Илона через плечо толстяка взглянула на Витьку и проговорила, обращаясь к нему:
– Ты, козел, что задумал? Что тебе нужно? Ты зачем дружков своих притащил? Один уже ничего не можешь?
– Не слушайте ее, пацаны! – взвизгнул Витька. – Держите ее! Делайте как мы договаривались!
Толстяк навалился на Илону, прижал ее к стене, зашарил по телу потными руками, потянулся к ее губам своим слюнявым ртом с отвислой губой. Илона почувствовала отвратительный запах пивного перегара, запах лука и жареной рыбы. Ее чуть не стошнило, скривившись от омерзения, она оттолкнула его, выставив вперед локти.
– Ты че ломаешься? – зашипел он ей в лицо, снова навалившись. – Ты че девочку из себя строишь? Мы же тебя, тварь подзаборную, знаем как облупленную! Щас мы с тобой развлечемся – сама же потом довольна будешь!
– Размечтался! – бросила она ему в лицо и, изловчившись, ударила коленом в самое чувствительное место. Против такого удара ни один мужик не устоит.
Толстяк охнул, отскочил в сторону и запрыгал на одном месте, пытаясь отдышаться. Но Илона не успела даже перевести дыхание – на месте Лехи уже оказался Костыль, он схватил ее за руку, крутанул изо всех сил, развернул и прижал лицом к стене.
– Ну, сучка, погоди! – выдохнул ей в ухо. – Раз ты так, мы тебя щас порвем, как Тузик грелку…
Рядом с Костылем уже появился Леха, видно, слабо она его ударила, быстро очухался. Рожа у него была красная и злющая, слюнявая губа отвисала больше прежнего, в маленьких свиных глазках горели ненависть и похоть.
– Все! – прохрипел он и принялся суетливо расстегивать на Илоне джинсы. – Щас мы тебя…
Ожесточенно отбиваясь от двух подонков, Илона забыла о Витьке. И вот тут-то он появился рядом со своими приятелями, рванул из рук Илоны сумку и бросился наутек.
– Ты куда, Хорек? – обернулся вслед ему Толстый Леха. – Ты че, не будешь, что ли?
– Да ты че, совсем сдурел? – прохрипел Костыль. – Она же сестра ему…
– А какая, блин, разница?
– Ты че – совсем не врубаешься?
Илона воспользовалась тем, что подонки отвлеклись на посторонний разговор, поднырнула под руку Костыля и метнулась в сторону. Леха выставил ногу, она споткнулась и едва не упала, но все же устояла на ногах.
Зато, наклонившись, увидела на земле обломок кирпича, схватила его и бросила в голову Костыля. Тот с неожиданной ловкостью увернулся, кирпич пролетел мимо и ударился о стоявшую неподалеку синюю машину. По стеклу машины побежала змеящаяся трещина, сигнализация завыла, как раненая волчица.
Подонки, увлеченные борьбой, не обратили на это внимания.
Костыль догнал Илону, схватил за локти. Илона завизжала – она не надеялась, что кто-то придет ей на помощь, но попыталась визгом оглушить насильников. Костыль зажал Илоне рот потной ладонью, Илона укусила его. Рот наполнился соленым. Костыль взвизгнул, отдернул руку, затряс ей в воздухе:
– Ах ты, сука… еще и кусаешься…
И тут у него за спиной раздался низкий злой голос:
– Вы что же это творите, гаденыши? Вы что же это устраиваете? Да я же вас сейчас в порошок сотру… да я же от вас реально мокрого места не оставлю!..
– Кто там еще нарисовался? – раздраженно выдохнул Костыль. – Кто там такой смелый? Проваливай, козел, пока цел!
Илона увидела перед собой физиономию Лехи. Он побледнел, подобрал губу и прошептал:
– Костыль, бежим отсюда!
– Чего это? – недоуменно протянул долговязый.
– Да ты глянь, кто пришел!
– Да кто бы ни пришел – мне плевать, – процедил Костыль, но все же обернулся, чтобы посмотреть.
В проеме подворотни, перегораживая его чуть не наполовину, стоял здоровенный детина с короткими кривыми ногами и шеей, толстой, как телеграфный столб.
Это был Вася Черепахин из второго подъезда.
Когда-то по молодости лет Вася занимался вольной борьбой, даже попал в сборную, потом пошел в бандиты, после, кажется, образумился и сейчас работал в какой-то серьезной фирме охранником. В общем, весь район уважал и побаивался Черепахина. От природы он был человек незлой, своих соседей вообще никогда не обижал, но все знали, что злить его не рекомендуется.
– Это ты меня козлом назвал? – процедил Вася, приближаясь вперевалку.
– Вася, извини… – залепетал Костыль, отступая к стене. – Я же тебя не узнал… не разглядел…
