Она, конечно, кривила душой – Милочка хоть и выглядела в этом диком мини весьма комично, однако ж мордашка ее так сияла, что оборачивались прохожие. А может быть, прохожие оборачивались, чтоб посмотреть, как она спотыкается на высоченных каблуках?
Как бы там ни было, Мила уже вошла в подъезд, и Лянка осторожно поспешила следом. Она должна войти сразу после подруги.
Лянка слышала, как Мила поднялась на корнеевский этаж, как позвонила и как перед подругой распахнулась дверь.
– О-о-о-о!!! – радостными воплями встретили Милку. – А ты одна?!
Это спросил Корнеев! Лянка все правильно рассчитала – он ее ждал! Он надеялся, что Милочка придет с Лянкой! Он…
– А с кем? – искреннее не понимала Милка.
– Да вдруг бы тебя угораздило начальницу с собой прихватить, – ответил паразит Васяткин.
– Да ну ее, – отвечала подруга. – Она вчера с отдыха приехала, злющая, как волчиха какая-то! Прям так на меня и кидается, так и кидается!
– Не-е-е, нам злющих не надо! На фига праздник хоронить?!
Кто это сказал? Васяткин? Не похоже… Неужели Корнеев?!
– Вот и я так подумала, – согласилась Милка. – Думаю, ну и дуйся ты тут, нам веселее будет…
Лянка больше не могла слушать такого открытого предательства. Она выскочила из подъезда, завела машину и ударила по газам!
Дрянь!!! Какая же Милка дрянь! И этот… Корнеев, тоже хорош!!! Про нее там говорят всякую гадость, а он!!! А ведь совсем недавно он так преданно заглядывал ей в глаза! Так приглашал в ресторан… во всяком случае, хотел пригласить… Эх, ну ни на кого нельзя рассчитывать, ну что за жизнь такая?!
Она поставила машину на стоянку и уныло потащилась домой.
Отчего-то навалилась дикая усталость, как будто бы только что она вырвала одна все поле укропа, да по ошибке еще перепахала пару гектаров с картошкой.
Она еще не успела скинуть туфли, как зазвонил телефон.
– Да? – недовольно буркнула она в трубку.
Звонила Милочка:
– Лянка! Приезжай к нам! Здесь так здорово! Ну чего ты там одна дома! Давай сюда! Мы здесь все уже за столом! Лян, Арсений та-а-а-кую рыбу купил! И креветки королевские, как ты любишь! Давай приезжай!
– Да на фига ж я к вам приеду праздник хоронить? – перекривилась Лянка. – Вы уж сами там… как-нибудь…
В трубке повисло молчание, а потом Милка испуганно прошелестела:
– Лян, я ничего не поняла – у тебя умер кто-то, да? – и уже в сторону кому-то пояснила: – Она не может к нам, она на поминки собралась… Лян, а кто?
– Мила!!! – взревела Лянка в трубку. – У меня все живы! Я просто не хочу ваш праздник хоронить, как вы говорите! И вообще – я б на твоем месте не звонила всяким волчихам! Которые на тебя кидаются после отпусков! Ясно тебе?!
– Ясно… – растерянно проговорила Милка. – Я только не поняла, если никто не помер, чего ты не приедешь-то?
Больше ничего Лянка пояснять не стала, она просто бросила трубку.
Телефон зазвонил снова. Лянка уже хотела послать подругу куда подальше, но в трубке послышался мужской голос:
– Лян, я соскучился, сил нет. Я приеду?
Надо же! Данил!
– Нет, Даня. Не приезжай, – отрезала Лянка и отключила телефон.
Она прошла на кухню, включила телевизор и поставила кофе. Сейчас она будет смотреть какую-нибудь муру и пить кофе. А потом… потом она ляжет спать, а завтра… завтра будет видно.
Телевизор старался вовсю, но она даже не понимала, о чем речь. В голове так и звучали слова: «Нам злющих не надо». Да с чего они взяли, что она вообще к ним собиралась?! Да она бы и так не пришла – ни злющая, ни добрющая! Подумаешь, компашка у них там своя! Да у нее, у Лянки, да если она только захочет! Ах ты, господи, как же себя так научить, чтобы после всего этого еще и радоваться корнеевскому счастью?
В дверь зазвонили.
Это был он! Ну а как же! Она ж не зря сегодня мысленно с ним разговаривала! Не напрасными же были его взгляды! Он так ее понимал! Он даже на расстоянии понял, что она чувствовала, и вот – пришел!
Лянка распахнула двери, и… улыбка сползла с лица.
– Даня, ты? Я ж просила не приходить.
– Да брось ты! Чего ж не приходить, когда я уже с ума схожу – столько тебя не видел! – потянулся он к ее щеке. – Ой, ну какие мы серьезные! Да сердитые какие!
– Перестань, – прервала его Лянка и поплелась обратно в кухню.
Данил уверенно направился за ней, как было в самые безоблачные их дни.
Лянка молчком налила ему кофе, села рядом и уставилась в экран телевизора.
– Лянка! Девочка моя! Я тут подумал – а не пожениться ли нам, а? Ты ж у меня такая… ты самая моя ненаглядная! Боже! Как же я люблю тебя, девочка моя! – завел свою обычную песню Данил, но Лянка вдруг серьезно на него посмотрела, придвинулась ближе и спросила:
– Дань, вот ты мне скажи, только серьезно – а как ты мог целовать женщину, которую не любишь, а? Обнимать, прижимать…
– Ляночка, детка моя, да я же тебя…
– Я ж просила – серьезно!
Данил криво усмехнулся, качнул головой и уже совсем другим голосом произнес:
– А ты изменилась.
– Я полюбила.
– Только сейчас? А не поздно?
– Некоторые всю жизнь проживают и не знают, что это такое – любить кого-то! Вот ты – старый ведь пень, а не знаешь.
Данил снова усмехнулся, встал, налил себе еще кофе и заговорил:
– Ты правильно сказала, девочка, я старый пень и о любви знаю немножко больше тебя. Я взял Дашу совсем девчонкой, ей только-только восемнадцать стукнуло. Боже мой! Ну как же она была хороша! Я буквально порхал над ней! Любовался каждым ее движением, следил за каждым взмахом ее ресниц, ловил каждое слово! Ах, как она расчесывает волосы! Господи, как она снимает свой халатик! Боже, как же она красит ресницы! А как божественно она умывается! Но Ляна! Один год – «Ах, господи!», второй год «Ах ты боже мой!», третий, пятый! Седьмой! Ну невозможно ежедневно, годами дрожать от того, как твоя жена снимает рейтузы, поверь мне! Я не могу в волнении ждать встречи с ней – знаю, сейчас приду домой, а она там! И никуда не делась. И, что самое скверное, опять ждет ахов и вздохов! А их нет! Ну да, появились другие чувства – я ценил ее как прекрасную хозяйку, как умную женщину, как любимую жену, но она-то ждала восхищения! А я не мог восхищаться ежедневно. Когда мы куда-нибудь собирались – она снова была божественна, она снова становилась королевой, но… в будни… уж ты меня прости. А ей – вынь да положь! Начинались сцены, истерики. Ну и что? Да на тебе восхищение! Мне несложно! Снова «ах, ох, боже мой!». Но только искренности в этих словах – ноль! А ей, оказывается, искренность-то моя и на фиг не нужна. Ну и пускай. Но только свое сердце не обманешь. Ему хочется любить, хочется восхищаться, хочется ждать и побеждать… и появилась ты.
