Высказывалось мнение, что временное правительство проведет назначение Верховным Алексеева. В Ставке уже начали появляться все больше и больше лиц из Петрограда, приверженных новому военно-морскому министру Гучкову и его сторонникам. На станции в эти дни уже стоял вагон генерала Поливанова, охраняемый юнкерами. Бывший военный министр прибыл из Петрограда в Ставку, дабы дать указания о более спокойном и гладком проведении в жизнь армии новых оснований ее строя, связанных с приказом № 1 и с новосоздаваемыми солдатскими комитетами. Вместе с сим тут же на вокзале находилась группа офицеров л. – гв Преображенского полка – полковник Ознобишин
{171}, капитан, кажется, Старицкий
{172}, которые прибыли от полка к Его Величеству, дабы заявить Государю, что полк не только глубоко предан Царю и скорбит об Его отречении, но и готов исполнить все, что ему укажут. Эти доблестные и прекрасные офицеры первого Петровского полка, к сожалению, прибыли в Могилев уже по отбытии Государя в Царское и не могли дать утешения Царю своими сердечными заявлениями о верности полка. Я с ними разговаривал и убедился из их слов, что Преображенцы охвачены не только грустью по поводу последних событий, но они готовы были на самые решительные меры, дабы помочь Государю. Преображенцы-солдаты так же твердо держали себя и охотно грузились в вагоны, когда первая гвардейская дивизия должна была идти в Петроград в конце февраля для прекращения беспорядков в столице. Потом, через несколько дней, распоряжение о посылке дивизии было отменено
[9].
В штабе, в столовой можно было видеть иногда прибывших из Петрограда офицеров, украшенных красными бантами, которые, однако, они быстро снимали, так как никто в Ставке этой эмблемы революции не надевал в эти дни.
Адмирал Нилов жил рядом со мной, он переехал из дворца и поместился в нашем доме. Дом, где жил Государь, заперли; там шел разбор вещей и отправка некоторого дворцового имущества в Петроград. Странно и смешно было смотреть и сознавать, как от нас отняли белье, посуду… В штабной столовой Нилов и я с трудом находили себе место. Перемена в отношениях к нам была значительная.
Начались уже собрания офицеров, и какой-то военный чиновник читал лекции об основах всеобщего голосования (четыреххвостке
{173}), необходимого для Учредительного собрания, а полковник генерального штаба Плющевский-Плющик
{174}, один из первых председателей комитета офицерско-солдатских депутатов, делал всякие пояснения по этому вопросу.
Не помню точно, но кажется на второй день по отбытии Государя в Царское Село, т. е. должно быть 9-го марта, состоялось приведение к присяге Ставки Верховного Главнокомандующего. Утром, часов около десяти, на площади Могилева перед старой ратушей и зданием присутственных мест, где находилось, как я упоминал, управление генерал-квартирмейстерской части, и близ дома, где жил Государь, собрали войска, все офицерство и весь генералитет Ставки. Духовенство в зеленых военных ризах поместилось в центре шеренг солдат и групп офицеров. Поставлен аналой с Св. Крестом и Евангелием. Среди присягавших я заметил великих князей Бориса Владимировича, Александра Михайловича, генералов Алексеева, Кондзеровского, Борисова
{175} и многих других. Седой священник громко читал новосозданную присягу временному правительству взамен нашей старой, составленной Великим Петром, и вся площадь с солдатами, офицерами и даже великими князьями, поднявшие правые руки, повторяли новые во многом неясные слова присяги и затем целовали Св. Крест и Евангелие.
Была оттепель. Шел мокрый снег. Настроение у всех было равнодушное, безразличное. Присяга закончилась быстро, и ясно было, что соблюдали необходимую формальность, и спешно разошлись по местам.
Мы с адмиралом Ниловым стояли несколько в стороне и наблюдали обряд присяги, не участвуя в ней. Помню, что вместе с нами находилось несколько офицеров штаба, которые явились тоже, но только смотрели, как присягали войска.
А так недавно на той же площади служились молебны по случаю полковых праздников конвоя Его Величества и других частей в Высочайшем присутствии, и Государь обходил войска, поздравлял людей, и те радостно и восторженно смотрели на него и гордились, что их праздник посетил Царь.
Перемена событий невероятно быстрая, но худо верилось, что уже не будет новых явлений более грозных и неожиданных и вряд ли новая присяга русской армии будет держаться так же верно, как Петровская клятва держалась более 200 лет.
