– Вот так и состоялся этот исторический последний доклад Императору Николаю II от Его начальника штаба», – закончил генерал Клембовский.
Около полудня этого же дня стало известно, что сегодня днем из Киева прибывает Императрица Мария Федоровна для свидания с Государем.
Стояла ветреная, свежая погода. На военную платформу часам к 3 дня прибыл Его Величество, вся свита Государя, великие князья Александр и Сергей Михайловичи, генерал Алексеев со старшими чинами своего штаба.
Около 20 минут пришлось прождать прибытия поезда Императрицы-Матери. Государь опять в кубанской казачьей форме ходил с дежурным флигель-адъютантом герцогом Лейхтенбергским, держась довольно далеко от всех остальных лиц.
Среди свиты и штабных шли разговоры, что будто бы в гарнизоне Ставки между нижними чинами начались брожения, были митинги и вынесено заявление, переданное генералу Алексееву, что солдаты требуют удаления из Могилева графа Фредерикса и дворцового коменданта генерала Воейкова. Солдаты будто не доверяют этим лицам и если их желание не будет немедленно исполнено, то волнение может угрожать и Его Величеству. Генерал Алексеев доложил уже о сем Государю и с разрешения Его Величества передал министру Двора графу Фредериксу и генералу Воейкову указания, что они должны ныне же оставить Ставку. Сообщение это всех очень удивило и многих возмутило. Ясно, что басне, сплетне сразу придали значение и поспешили удовлетворить наглое требование заволновавшихся солдат. Генерал Алексеев отлично знал, что и граф Фредерикс и генерал Воейков неповинны, однако не посмел отказать солдатам, генерал Алексеев превосходно понимал, что, удаляя принудительно министра Двора и дворцового коменданта из Ставки, он тем самым оскорблял Его Величество и как бы подтверждал вздорные слухи о предательстве и измене России этих ближайших лиц Государя.
Наконец опоздавший поезд подошел к платформе. К вагону, где находилась Императрица Мария Федоровна, подошел Государь
{134}. Навстречу Ему вышла Царица-Мать; они обнялись и трижды поцеловались, затем несколько минут беседовали между собою. Потом Государыня обошла великих князей, свиту, разговаривая и приветливо улыбаясь. Императрица была бодра и имела свой обычный дорогой всем русским, добрый, ласковый вид. После этого Государь и Императрица-Мать прошли в стоявший здесь на платформе какой-то маленький, случайный сарайчик и оставались там, беседуя с друг другом с глазу на глаз с четверть часа.
Помню все находившиеся при этой встрече Царицы-Матери с оставившим престол сыном Ее Императором Николаем II, были поражены той выдержкой, при которой произошло это первое между ними свидание после того, как совершился величайший в истории России акт – результат страшной революции во время небывалой мировой войны.
Долго никто не говорил, боялись как будто нарушить своим голосом серьезность встречи. Помню, особняком держался генерал Алексеев, около него никого не было. Он был смущен и взволнован.
По выходе из сарайчика Государь и Императрица-Мать сели в автомобиль и проследовали в дом, где жил Его Величество, и долго там оставались наедине друг с другом. Затем к вечеру Государь отправился с Матушкой Своей в Ее поезд, откуда вернулся к себе только к ночи.
Вместе с Императрицей Марией Федоровной прибыли управляющий Ее двором, шталмейстер князь Шервашидзе
{135}, состоящий при Ее Величестве, свиты Его Величества генерал-майор князь Сергей Долгорукий
{136} и фрейлина Ее Величества графиня Менгден
{137}. Все они оставались в поезде вместе с Ее Величеством и во все дни пребывания Императрицы-Матери в Могилеве.
А события все неслись и неслись. Все грознее и грознее развертывалась революция. Уже стало известно, что великий князь Михаил Александрович принужден был отказаться принять престол под давлением и угрозами деятелей революции. «Временное правительство», свергнув законного Государя Николая II, торопится не допустить до трона нового Царя, им же указанного. Уже менее чем через сутки после того, как депутаты Гучков и Шульгин вернулись из Пскова с манифестом о передаче Российской державы Царю Михаилу, совершился новый акт революции. Поразительно то, как члены «правительства», эти лица, «доверием страны облеченные», в первые же минуты своей власти не попытались оградить великого князя Михаила Александровича от случайностей и произвола. Главный деятель первых часов и дней революции председатель Государственной думы Родзянко, а затем и само «временное правительство» допустили превратить здание Думы в какую-то площадь для митингов, для революционных оргий, для приема депутаций бунтующих солдат и не попыталось даже организовать порядок в городе и самой Думе. «Знаток военного дела» новый военный и морской министр Гучков с первых минут своей «преобразовательной деятельности в военном министерстве» признал совет рабочих и солдатских депутатов
{138} и вероятно надеялся, что с помощью этих новых военных организации «свободная» армия процветет. Военный министр «временного правительства» не нашел даже необходимым дать охрану великому князю Михаилу Александровичу, который проживал в это время в Зимнем дворце
{139} и подвергался всем случайностям революционных дней. В Петрограде находилось несколько тысяч юнкеров военных училищ, которые могли твердо держать охрану и порядок.
Приходится отметить, что кроме потока слов, кроме обещаний, бессмысленной деятельности по аресту более или менее видных деятелей «Царского Правительства Николая II» «временное правительство» ничем себя не проявило и дало полную волю развиваться анархическим проявлениям и поплелось на запятках у революции.
