Стоит отметить, что за период 1885–1913 гг. среднегодовые темпы роста промышленного производства в России составляли 5,8 %, США – 5,2 %, Германии – 4,5 %. Занимая пятое место в мире по промышленному производству, Россия все с большим ускорением догоняла передовые страны.
Однако Первая мировая война, которую в Российской империи нередко называли «Великой» или «Отечественной», и шквал революций 1917 года опрокинули все радужные надежды наших соотечественников на лучшее будущее. Современники тех событий пророчески отмечали: «История императора Николая II и его царствования не легко дается историкам. Уже теперь на фоне ее вырисовываются два противоположных, могущих казаться исключающими друг друга явления: 1) чрезвычайный, почти неслыханный рост благосостояния русского народа почти во всех областях государственной жизни и 2) трагический конец царствования, бросивший великую страну в омут неслыханных бедствий, поставивших ее на край бездны…».
Сегодня общепризнанно, что в истории России XX в. есть еще множество «белых пятен», которые только теперь начинают исчезать. Таким «белым пятном» остается один из поворотных моментов мировой и отечественной истории: неожиданное крушение Российской империи и Императорского Дома династии Романовых в феврале – марте 1917 г., не так давно до этого (в 1913 г.) торжественно отметившего 300-летнее правление великой державой, занимавшей шестую часть земного шара, где проживал каждый седьмой человек планеты.
Этой катастрофе в немалой степени способствовало всепожирающее пламя Первой мировой войны, в горниле которого жертвами пали еще две европейские династии: Гогенцоллернов в Германии и Габсбургов в Австро-Венгрии. Парадоксальность событий заключалась в том, что в открытом военном противостоянии столкнулись и рухнули три старейших Императорских Дома, некогда стоявших единым щитом против наполеоновских притязаний на мировое господство. Последствия катастрофы оказались трагичными не только для народов поверженных империй, но и для судеб мировой цивилизации.
Россия вступила в Первую мировую войну уже не той, какой она была десять лет назад, т. е. во времена вооруженного конфликта с Японией. При Николае II в стране произошли глубокие изменения во всех областях жизни. Экономический потенциал России позволил ей вынести на своих плечах главный удар неприятельских армий в кампании 1914 г. и выручить союзников по Антанте от грозящего поражения. Однако положение резко изменилось к лету 1915 г. в связи с отступлением русских армий из Галиции и Польши из-за острого недостатка боеприпасов, военного снаряжения и ошибок Верховного командования. Военный министр генерал В. А. Сухомлинов (1848–1926) был отстранен от должности и затем отдан под суд. Обстановка в стране подтолкнула буржуазно-помещичьи фракции IV Государственной думы и Государственного совета объединиться в августе 1915 г. в так называемый «Прогрессивный блок». Вне блока оставались только крайне правые и меньшевики. Блок критиковал царское правительство за неспособность обеспечить победу в Первой мировой войне и выдвигал программу ограниченных либерально-демократических реформ, добиваясь перераспределения реальной политической и экономической власти в пользу крупной буржуазии, как это было в Западной Европе и США. Главным требованием блока являлось создание «министерства доверия» во главе с одним из министров, готовым сотрудничать с Государственной думой. Требование оставалось в рамках закона о Думе 1906 г. Под влиянием временных военных поражений русской армии в 1915 году вновь возродились надежды оппозиции на вхождение в состав правительства и достижение поставленной цели. Однако после «Брусиловского прорыва» на фронте положение резко изменилось опять в пользу Российской империи. Австро-Венгрия была на пороге разгрома, и недалек был тот час окончательной победы над внешним врагом, а также исполнения «тайной вековой мечты» – обладать черноморскими проливами и Константинополем. Такой «приз» гарантировали русским союзники по Антанте, но только после успешного окончания войны. Обещали они в те времена, когда положение на фронте для них было критическим и требовалась срочная помощь русских армий. Однако с устранением опасности, особенно после Вердена, наши союзники предпочитали все реже вспоминать о своих обязательствах. Тому были свои причины. Это еще более могло увеличить мощь и влияние Российской империи на мировые процессы развития цивилизации на нашей планете в послевоенное время. Победы желали в войне и российские капиталисты (приобретение новых рынков и т. п.), но в то же время в таких условиях буржуазным классам (реальным и все усиливающимся хозяевам страны) трудно было рассчитывать на уступки политической власти в свою пользу от самодержавного строя. Думская оппозиция это хорошо осознавала, пойдя на отчаянный штурм Российской монархии еще во второй половине 1916 г., когда будоражила всю страну все новыми выдвигаемыми царскому правительству требованиями. Таким образом, в конце 1916 и начале 1917 гг. Николай II опять, как и в 1905 г., оказался перед дилеммой: «или сильная военная диктатура… или примирение с общественностью».
Противостояние политических сил нарастало. Становилась все более реальной угроза военного заговора или дворцового переворота. Положение усугублялось тем, что в конце 1916 г. в связи с убийством Г. Е. Распутина (1869–1916) Императорский Дом Романовых оказался расколотым. Николай II предпринимал попытки найти выход из политического тупика и все усиливавшейся изоляции, но не шел на предлагаемые ему советниками крайние меры, надеясь решить все проблемы миром и без больших потрясений, чем входил уже в противоречие с позицией «правых монархических кругов». Союзники по Антанте не желали дальнейшего усиления Российской империи, а больше всего не хотели видеть в ее составе новые стратегически важные территории за счет Османской империи, которые в трудные времена сулили русским за понесенные бесчисленные жертвы.
Почему произошла Февральская революция, резко качнувшая маятник истории? Профессиональные историки многих поколений довольно «потрудились» над этим вопросом, принося порой объективность в жертву политике. За историческими событиями часто отсутствовали неугодные исторические персонажи – люди, бывшие непосредственными участниками этих событий. Однако ход истории нередко зависит от волевого решения отдельной личности, облеченной властью, и понять это решение можно, лишь взглянув на него не только через «призму объективных обстоятельств и событий», но и сквозь «субъективное преломление черт характера» того или иного действующего лица, стоящего у «руля» государства.
Определенно можно сказать, что к последнему русскому царю, которого в недавние времена называли не иначе как «Николай Кровавый», советские и российские историки, за исключением немногих (да и то в последнее время), мягко говоря, отнеслись несправедливо, а некоторые их «труды» – бледное отражение действительности. В течение длительного периода на Николая II (1868–1918), который мог бы быть почти нашим современником (как, например, германский император Вильгельм II, родившийся в 1859 г. и умерший в 1941 г.), обрушивали потоки клеветы, измышлений и ненависти. Его имя систематически дискредитировалось, так что многим становилось ясно: все это было планомерной акцией по вытравливанию из сознания простого русского люда (веками чтившего монарха как одну из величайших своих национальных святынь) малейшей памяти об этой, несомненно, незаурядной личности, хотя и не лишенной человеческих слабостей.
