Прием был короткий; Высочайшего завтрака не было и все присутствовавшие иностранцы скоро уехали из Царского Села.
В последних числах января я был в Царскосельском Александровском дворце, у гувернера Наследника, Жильяра
{20} и мы вместе с ним пошли к Цесаревичу. Алексей Николаевич
{21} с каким-то кадетом оживленно вел игру у большой игрушечной крепости. Они расставляли солдатиков, палили из пушек и весь их бойкий разговор пестрел современными военными терминами: пулемет, аэроплан, тяжелая артиллерия, окопы и пр. Впрочем, игра скоро кончилась и Наследник с кадетом
{22} стали рассматривать какие-то книги. Здесь вошла Великая Княжна Анастасия Николаевна…
{23} Вся эта обстановка детских двух комнат Наследника была проста и нисколько не давала представления о том, что тут живет и получает первоначальное воспитание и образование будущий Русский Царь. На стенах висели карты, стояли шкафы с книгами, было несколько столов, стульев, но все это просто, скромно до чрезвычайности.
Алексей Николаевич, говоря со мной, вспоминал нашу с ним беседу, когда он был в поезде с Государем осенью 1915 года на Юге России:
– «Помните, Вы мне сказали, что в Новороссии Екатерина Великая
{24}, Потемкин
{25} и Суворов
{26} крепким узлом завязали Русское влияние и Турецкий Султан навсегда потерял значение в Крыму и южных степях». «Мне это выражение понравилось, и я тогда же сказал об этом Папе. Я всегда Ему говорю, что мне нравится». Затем Наследник стал вспоминать Ставку.
Все это Наследник оживленно говорил и бодро, и весело глядел своими большими, выразительными глазами. Да и вообще Алексей Николаевич имел здоровый и красивый вид. Он постоянно перебегал с одного места на другое. Хромоты не было заметно. Он рассказывал о своих зимних работах в саду, о снежных траншеях и целом ряде своих игр. Пребывание у Алексея Николаевича было приятно, и я с истинным удовольствием беседовал с этим умным, добрым и очень способным Цесаревичем. А насколько спокойна была жизнь детей, особенно младших, настолько трагично и сумрачно шла жизнь Государя и Императрицы в эти дни.
Его Величество ясно понимал все то, что происходило в Петрограде. От Него требовали гласного, торжественного отказа от Самодержавия, передачи власти Государственной Думе и Государственному Совету и превращения их в Парламент с ответственным Министерством. Государь прекрасно сознавал, что это облегчило бы Ему личную жизнь и освободило бы от громадной работы, постоянно лежавшей на Его плечах. Он выиграл бы, успокоилась бы Семья, но Его Величество считал себя не вправе этого сделать, ибо не верил, чтобы это улучшило жизнь России, и вот почему Он отклонял все предложения о реконструкции Государственной власти.
Императрица
{27}, которая была посвящена во все дела и жила душой с Мужем, тоже ради интересов России, а не своих личных (семейных и династических), находила нежелательным менять Правление.
