– Ну, это мы еще посмотрим, кто кого! Марго, не дрейфь! – восклицал Валера, помощник Марго, с презрением глядя на ее противников по столу.
Ладу Алексеевну защищали более выдержанно, можно сказать, интеллигентно.
– Мы противникам дадим фору. А сами сделаем маневр и победим. Наша победа будет значимая, учитывая мастерство противника, – выговаривал Марк, задумчиво просматривая карты дамы и высчитывая ходы.
– Вы почему не садитесь играть? – Серафим Иванович улыбнулся Анне. – Наши картежники не такие страшные.
– Пока не хочу.
– Боитесь рисковать?
– В определенном смысле, да.
– А вот на пенсии риск очень привлекателен! Помогает не раскиснуть.
– Серафим Иванович, у вас всегда столько дел, – воскликнула Анна. – Вы стольким интересуетесь, вам раскиснуть не грозило и не грозит, по-моему!
– Это не моя заслуга. Это заслуга Лады Алексеевны. Она всегда требовала строгого планирования.
– Может, это и правильно. – Анна улыбнулась. Пожилая пара производила двойственное впечатление. Когда они были вместе, рядом, то являли собой образчик беспокойных, но привязанных друг к другу стариков. Когда же Серафим Иванович оставался один, его становилось жалко. «В чем же дело? – не раз задавала себе вопрос Анна. – Почему его так хочется утешить?»
– Он без нее как вьюн без опоры, – как-то прочитала ее мысли Агнесса.
Анна тогда не стала спорить, но в глубине души не была согласна. Старик был умен, силен душевно, он был покладист и уступал своей энергичной жене из любви и привязанности. Он уступал, потому что мир и семейное благополучие понимал как отсутствие мелких дрязг. «Рыцарь должен быть великодушен!» – вспоминала Анна чью-то фразу, наблюдая за Серафимом Ивановичем.
За ближайший стол село четверо игроков – Зося, Валера, Лада Алексеевна и Агнесса. Остальные были пока спокойными зрителями. Кто-то развалился в кресле, раскрыл газету, кто-то подставил лицо солнцу, кто-то курил.
Игра началась, и очень скоро стало ясно, что сегодня везет Ладе Алексеевне. Совсем немного отставал от нее Валера. Зося и Агнесса молча переживали свои неудачи.
– Вы не огорчайтесь, – бойко говорил Валера, обращаясь к партнерам, – еще посмотрим, еще не вечер.
– Ну кто играет на яхте?! – изредка шипела Агнесса. – На яхте загорают и смотрят по сторонам. На яхте невозможно сосредоточиться.
От стола слышалось: «Мизер», «Пас», «Колесо». Со стороны казалось – играют профессионалы.
– Лада Алексеевна молодец. – Анна улыбнулась Серафиму Ивановичу.
– Очень неплохо играет, – подтвердил тот. – А как вы поняли?
– Я тоже хорошо играю. Еще со студенческих времен. Тогда было модно расписать пульку после лекций. Девиц на нашем курсе было мало, я с ребятами играла частенько. Они и научили меня.
– Это отлично, что есть еще один профессионал! Игра будет интересней.
– Нет, уважаемый Серафим Иванович, – интенсивно замотала головой Анна, – я не буду играть и прошу не выдавать меня.
– Как скажете, дорогая. Но почему вы не хотите?!
– Это было бы нечестно по отношению к остальным игрокам. – Анна улыбнулась и встала. – Пойду пройдусь по яхте. Интересно, как здесь все устроено.
Последние слова она произнесла достаточно громко. Марк не играл в карты, и его не было рядом с Зосей. Он устроился в тени и шумно листал газету. Но Анна почему-то знала, что ее слова он услышит.
Радуясь, что догадалась надеть удобную обувь, Анна отправилась на «экскурсию». Река в этих местах была широкой, свободной от лодок, заросших отмелей и кустарника. Прямо к берегу подступал сосновый лес. Качки совсем не чувствовалось. Анна порадовалась, что рядом никого нет, – она решила осмотреть яхту, а затем обосноваться на корме. Она заприметила там тихий уголок. «Хорошо-то как! Покой и свобода», – думала Анна и все время, против воли оглядывалась. Она была уверена, что старую газету Марк вовсе и не читал, а только делал вид, чтобы Зося не заволновалась, и что Марк, выждав приличное время, обязательно последует за ней. Анна любила одиночество, постоянное присутствие кого-нибудь из отдыхающих порядком утомляло, но Марка она готова была видеть в любую минуту. Собственно, если бы Анна была честной перед собой, она призналась бы, что и прогулка по яхте ей нужна была только как предлог уйти и поманить за собой Марка.
Яхта имела две палубы, несколько кают, два больших салона, в одном из которых находился бар. Анна обошла это все пространство быстро. Везде встречались такие же любопытствующие. Народ громко обсуждал увиденное, смеялся, махал кому-то на берегу. Гулянье было в разгаре. «Ну, думаю, в карты еще будут долго играть. Странно, что Марк все не идет». – Анна пробралась на корму и заняла удобное место – ее почти не было видно за какими-то накрытыми белым брезентом сооружениями. Перед глазами была убегающая пенная полоса, и вид этой мерно уплывающей воды успокаивал. Но Анна могла слышать шаги и в случае чего окликнуть интересующего ее человека. Она посмеялась над своей «находчивостью», прикрыла глаза.
Да, самые лучшие минуты Анна проводила в одиночестве. Иногда это был берег моря, иногда комната в отеле, иногда, как сейчас, случайное место, где можно было сменить шумную компанию на уединение. С морем было все понятно – стихия увлекала ее своим постоянством, море было таким, как тогда, когда она здесь жила, и возвращало ее без труда в прошлое. А наедине с собой Анна ощущала удивительную и непривычную сосредоточенность. С того момента, как она увидела Марка, Анна проживала каждое мгновение так, словно впитывала в себя время. Каждый жест, каждое действие были наполнены смыслом и удовольствием, а потому оставляли в ее душе четкий след. «Я потом это буду вспоминать, я должна это запомнить», – думала Анна, и все самое обыденное, самое привычное приобретало особый смысл. Взгляд из окна, утренний сон, усталый вечер или вид широкой реки с сосновыми берегами – обычное превращалось в значимое, потому что все сопровождалось мыслями о Марке. Московская жизнь теперь оказалась очень далекой. Анна даже пугалась порой этого и заставляла себя звонить домой и своему кавалеру. Начинала она разговор всегда одинаково:
– Сергей, это я! Вот сижу, смотрю на море, звоню тебе. Как у вас там дела?
И каждый раз она отмечала, что не спросила: «как у тебя дела?» Она говорила «как у вас дела». Словно ей было не интересно, как у него лично дела. Ей было это не важно, а потому и произнесла это всеобщее – «вас». Ерунда, так, одно слово, но все-таки было сказано именно оно. Ей что-то отвечали, рассказывали, над чем-то смеялись. Она слушала, поддакивала, иногда переспрашивала и была ужасно далека от всего, о чем шла речь.
И вот сейчас, на яхте, Анна вдруг почувствовала угрызения совести: «Надо бы позвонить!» Она уже было достала телефон, как…
– Умелая конспирация – залог покоя и долголетия. Вы отлично исчезли. Почти по-английски.
Голос раздался прямо над головой, и тень закрыла Анну от солнца. Анна открыла глаза – рядом стоял Марк.
