– Слушай меня! Не время, девочка, шутки шутить! Переплывешь, пока я россов на себя отвлекаю, и спрячешься на том берегу, поняла?
– Да что ты…
– Или мало тебе судьбы Алексы? Хочешь, чтоб тебя тоже в неволю взяли и продали?! – нажал он голосом.
Дошло, похоже. Что россы могут сделать ему? Только убить. А ей – рабство.
– А ты как же? – спросила она, дрогнув голосом.
– Не бойся, я за тобой следом. Позже только, сначала дам тебе переплыть, – как можно увереннее ответил он, не чувствуя особой уверенности.
– Точно?
– Обещаю!
– Смотри, слово сказано… Но стрелы свои по ним я все-таки выпущу! – заявила она. – Тебе же подмога, легче будет рубиться…
– Выпустишь, – кивнул он.
Достал из заплечной сумы шлем и кольчугу. Давно не надевал. Частые тугие кольца, обильно смазанные салом для предохранения от ржавчины, как живые в руках…
Он оглянулся:
– Ну, ты еще здесь? Давай на место!
– Да иду уже, иду… Любеня?
– Что?
– Ничего… Так… Ты смотри мне – не умирай! – все-таки решилась сказать она. Сделала смешную гримаску, сразу напомнив ему их долгие веселые разговоры зимними вечерами.
– Даже не собираюсь, – ободряюще кивнул он.
– Смотри мне…
* * *
Бережно расправив кольчугу, Любеня привычным движением накинул ее, расправил на себе. Кованый шлем лег на голову обычной тяжестью. Подвесил к поясу Самосек, затянул крепче. Теперь – копье в правую руку, щит – в левую. Пожалуй, в этот момент он перестал быть поличем Любеней. Снова стал воином Миствельда Сьевнаром Складным. Видит Один – он не хотел убивать этих россов! Они сами погнались за ним…
Опершись плечом на ствол дерева, Любеня-Сьевнар спокойно наблюдал за приближающимися врагами. Вот уже и лица можно различить. Асконь впереди, конечно. Остальных он не знал, хотя кого-то вроде бы видел на холме Перуна.
Россы тоже увидели его. Начали торопить коней, засвистели и загикали, как при охоте на зверя. На скаку, не сбавляя хода, раскручивали свои кожаные пращи.
Метко били. Камни зацокали совсем рядом, ударяясь о деревья и валуны. Впрочем, было видно, куда летят. «Давайте! – злорадно подумал Любеня. – Здесь – не осенью на Лаге, здесь я готов…» Пару камней он нарочно, с показной неторопливостью отбил краем щита.
Россы не стали осаживать коней перед склоном, попробовали с ходу пустить на подъем. Но те, как и рассчитывал полич, сами начали приостанавливаться, заплясали, не желая, как козы, подниматься по крутизне. Россы в результате сбились все в кучу, замахали друг на друга руками, возбужденно переговариваясь и показывая наверх. Грозили ему, было слышно.
«Копье кинуть? Сбить вон того, плечистого, с лисьим хвостом на шлеме… Нет, далеко, хорошего броска все равно не получится…»
И тут в дело вступил лук Зары. Первая стрела попала в грудь одного из коней. Тот шарахнулся, попятился, заваливаясь на бок вместе со всадником. От неожиданности росс не успел соскочить, упал, придавленный конской тушей. Закричал истошно, перекрывая захлебывающееся конское ржание.
Мелькнула вторая стрела, третья, четвертая… Упал воин, начал заваливаться еще один конь, но здесь всадник уже успел спрыгнуть.
«Ай, молодец, девочка! Сам Фроди Глазастый, погибший на берегу куршей, не справился бы лучше!»
Россы наконец сообразили, что по ним стреляют. Развернулись как по команде, помчались прочь. От неожиданности, понял Любеня. Видели-то его, а стрелы полетели из другого места. Хотя раздумывать было некогда. Он уже сбегал вниз, оставив для скорости копье и щит на вершине, с одним мечом в руках. Восемь ускакали, один лежит со стрелой в груди, но двое-то остались, и этих двоих…
Лежащего под конем, так и не успевшего выбраться росса, полич походя полоснул мечом. Второй сам кинулся на него с криком ярости. Разогнавшись на склоне, Любеня проскочил мимо. Притормозил, развернулся, кинулся на него. Успел отбить его меч своим, крутанул клинком, сбивая того с размаха. Ударил ногой в бедро, отвлекая внимание, и тут же со всего размаха плеча рубанул Самосеком. Коренастый, широколицый воин отшатнулся, почти успел подставить меч под тяжелый удар сверху вниз.
«Почти» не считается, как говорил когда-то Косильщик, прикладывая ученика своей быстрой палкой…
Упал росс.
И – назад! Быстрее вверх, пока россы не опомнились, что своих оставили, опять не развернулись в атаку…
Взбежав наверх ничуть не медленнее, чем спускался, Любеня сам хрипел не тише того коня, что подарил Сокол-князь. Зато – не ждали они его вылазки! Тот, коренастый, мог бы убежать следом за всадниками, но замешкался, взявшись ловить коня убитого.
– Любеня! Да Любеня же! – кричала ему Заринка.
Он все еще не мог отдышаться, поэтому ответил не сразу:
– Чего?
– Здорово мы их помяли, а?!
«Погоди, девочка, погоди…»
Он несколько раз глубоко вздохнул, задерживая дыхание. Вроде колотье в боку начало утихать.
– Погоди радоваться! – выкрикнул в ответ. – Теперь хуже придется! По-нахальному они больше не полезут, научены!
– Думаешь?
– Ты, главное, помни, что я сказал – с обрыва и вниз!
– У меня стрелы еще остались!
– Много?!
– Нет, не очень! Меньше десятка! – не сразу ответила Заринка.
– И то дело…
Любеня видел, россы уже опомнились. Снова поворачивают коней. Сошлись вместе, поорали друг на друга, ища виноватого. Опять двинулись на них. Теперь – неспешно, шагом. Не дойдя до склона на полет стрелы, вообще начали спешиваться. Все правильно, сообразили – пешими, прикрываясь щитами, поднимутся куда вернее.
Девушка от азарта пустила стрелу. Нет, не получилось… Воин с лисьим хвостом на шлеме ловко поймал ее на излете, переломил об колено. Глядя наверх, насмешливо провел ребром ладони по горлу.
«Ну, теперь будет жарко!»
– Любеня! Любеня! Смотри же! – вдруг закричала девушка так пронзительно, что он вздрогнул.
Оглянулся и обомлел. С другой стороны утеса, от реки, поднимались еще воины. С первого взгляда показалось – много их, очень много, как муравьев. «Все, конец!» – отчаянно сжалось внутри.
И только тогда, до боли стиснув рукоять меча, он понял, что это не россы. Не похожи ни оружием, ни одеждой. Глянул случайно на реку и обомлел – вдоль берега, где недавно было пустынно, воткнулись острыми носами в песок большие, черные от смолы корабли с драконьими головами на высоких, гордо изогнутых шеях. Такие знакомые корабли, очень знакомые…
Боги всевидящие, неужели?! Откуда?!
– Пусть упадет мне на голову молот Тора, берега этой реки такие же крутые, как своенравно русло! – громко пробасил кто-то на языке фиордов.
