– История эта тянется еще с рождения Андрея, – произнес он.
Я заметила, как Андрей Григорьевич вздрогнул, но тут же взяла себя в руки. Солоха покрутила лейку в руках, словно раздумывала, кого бы из присутствующих полить кроме бедного кактуса.
– По материнской линии Аин, мать Андрея, принадлежала к старинному роду Эйдриан, славившемуся далеко за пределами Великобритании. Однако в этом роду никогда не было мира. Особенно не ладила она со своим двоюродным братом – Деем Эйдрианом и его матерью Гвен. Уж не знаю точно, каким образом распределяются магические способности у баньши, но выходило так, что они доставались самому младшему мальчику в семье.
Я чуть не ойкнула, но вовремя прикрыла рот рукой. Вот это да! Судя по выражению лица Андрея Григорьевича, он тоже это все услышал в первый раз. И только Ткачук почему-то нахмурилась.
– Погоди, – неожиданно произнесла она, почему-то обращаясь к Вию на «ты». – Помнится, упоминалось имя Аин Кервален, а не Эйдриан.
Тот только пожал плечами:
– Дорогая моя, тут все просто. Кервален – фамилия отца Аин. Поэтому никто и не мог подумать, что премерзкие баньши решат тут разгуляться.
Андрей Григорьевич скрипнул зубами.
– Не все, Павел Константинович, – угрюмо сказал он, – но скажите, какого дидька им понадобилась моя смерть?
– Дей – самый младший в роду, – тем временем продолжил Вовк, до этого сидевший молча. – Если не ты, то сила переходит к нему. Поэтому, не особо заморачиваясь, он прибыл сюда вместе со своей дражайшей матушкой. Аин они оба нежно ненавидели. Поэтому нельзя сказать, что она опрометчиво поступила, отправив тебя подальше от своей родины.
– А еще она никогда бы не стала хорошей матерью, – пробормотал Чугайстрин-старший.
– Но как? – вскинулся Андрей Григорьевич. – Почему Дей под видом Дожденко безнаказанно разгуливал по университету? А эта старая кар… Гвен приняла облик Багрищенко?
– Потому что связались со мной, – хихикнул Вовк.
Я с удивлением посмотрела на него. Надо же, он, оказывается, умеет хихикать. Да еще и достаточно миленько.
– Как? – в один голос воскликнули Ткачук и Андрей Григорьевич.
Вовк пожал плечами:
– Да очень просто. Пронюхали, что я не люблю Вий-Совяцкого, и подкатили ко мне с, кхм, деловым предложением. Мне стало интересно.
Ткачук нахмурилась и сжала кулаки.
– То есть меня вы опоили злыдневской силой только ради того, чтобы досадить ему? – полным яда голосом поинтересовалась она.
Но Вовк, видимо, обладал нехилым иммунитетом, так как деловито достал платок из кармана пиджака и задумчиво разгладил его края.
– А то! – емко высказался он.
В какой-то момент показалось, что Ткачук вскочит и вцепится ему в горло. Я даже невольно сжалась, Шаленый аккуратно положил мне руку на плечо. Вмиг стало спокойнее, я благодарно глянула на лекаря. В ответ – мягкая улыбка и кивок.
– Это был эксперимент, – тем временем продолжил Вовк, – и скажу: весьма удачный. Конечно, ваш обожаемый дед гацал
[18] за мной по всей стране в надежде если не уничтожить, то хотя бы надрать хвост.
– У вас есть хвост? – брякнула я и мигом прикусила язык, так как все тут же уставились на меня.
Почувствовав, что румянец заливает скулы, все же не отвела взгляда, смело встретившись с глазами Вовка.
– А как же! – весело подмигнул он. – Конечно, есть! И хвост, и уши, и зубы, и… волчий аппетит!
Хоть это было и странно, но я почувствовала, как губы расползаются в глупой улыбке. Вот злыдень, а, кажется, не такой уж и гад.
– Так вот, – продолжил он, – Дей и Гвен предложили мне большой куш: энергию от снесения университета, им же нужна была смерть Андрея. Изначально предлагали грохнуть весь универ, не размениваясь на сантименты.
Я охнула. Ничего себе… Это как же… всех? И даже и невинных преподавателей и студентов. Вовк заметил мое выражение лица.
– Удивляешься, Дина? Зря. – Он вздохнул и поманил к себе бесенка. – Баньши… для них смерть что жизнь. Особо разницы не делают, на все пойдут ради своей цели. Но тут все же малость просчитались. Я же прекрасно понимал, что откажи я им – побегут к другому. А тот может и не погнушаться, среди нашего брата всякое бывает. А они уж расстарались: Дей и личину преподавателя подобрал, и отрутой тебя, Андрей, угостил, и через Ирину напал. Личину же Багрищенко Гвен тоже нацепила неспроста – уж если и придется прятаться, то можно спокойно потом сбросить все на скандалистку Оляну, которая спала и видела, как сделать университету гадость. Она же и подсыпала гадости Тане, но суп тогда съел Красавич. А тут еще, кхм, Григорий Любомирович… чтоб запутать всех, сделал предложение, а потом на законных правах увез в горы, чтобы никто дотянуться не мог.
– То есть… – слова застряли у меня в горле. – Он тоже знал?
Чугайстрин-старший покачал головой:
– Узнал, но не сразу. Именно тогда, когда пошел в лес, а ты ткала звездную дорожку.
Перед глазами появилось лицо Богдана, спешно прогнала неуместное воспоминание.
– …вот тогда я и встретил Виктора Сергеевича. Тогда мне все и рассказали.
– А что с Ярославом на самом деле? – тихо спросил Андрей Григорьевич. – И кто наложил на меня заклятье?
– Я наложил, – кратко ответил Вовк и смолк.
В кабинете повисла тишина. Все пронаблюдали за подбежавшим к нему бесенком, живо прыгнувшим на руки.
Солоха наконец-то отставила лейку:
– Дожденко… мы его искали. Магический след уходит куда-то за Козацкую Замороку. Дей не смог его убить, но выбросил все же далеко.
Я спешно порылась в памяти. Так-с, Козацкая Заморока – это что-то вроде мольфарского Чумацкого Шляха и ведьминского Лысогорья. М-да, малоприятное местечко. Очень надеюсь, что Ярослав Олегович все же выкарабкается оттуда. Наши ведь сумели!
– А почему умер Кормильцев? – повторила уже заданный вопрос Ткачук.
Вий-Совяцкий поморщился:
– Злыдневские разборки, к нам не имеют никакого отношения.
– Откуда такие данные? – хмуро поинтересовался Андрей Григорьевич.
Вий-Совяцкий только закатил глаза:
– Эх, молодежь. Учишь вас, а толку – ноль.
Ткачук, кажется, собралась сказать что-то резкое, однако Андрей Григорьевич неожиданно удержал ее за плечо. И… как ни странно, но грозная хозяйка злыдневской группы вдруг смирно села.
– Данные дал Олег Вещев, Наблюдатель.
Я чуть не грохнулась со стула. Вот это да! Об организации наблюдателей приходилось только слышать. Что, мол, следят за всеми, запоминают, расследуют. В крайнем случае могут вмешаться, но случается это чрезвычайно редко. А тут вам такое здрасте!
