– Вась, – тихо протянула я, – это ж ваш куратор…
– Вижу, – оторопело отозвался он, – однако… Завтра же занятия. Куда она так рванула?
* * *
«Ну, дедушка, – думала Саша, нервно выстукивая ложкой по столику и глядя, как мимо проносятся позеленевшие поля. – Замуж ему подавай! Проблем он не хочет. Это я тебе припомню, я создам столько проблем, голуба моя, что мало не покажется».
Она сделала глоток чаю и горестно вздохнула. Напиток отвратительный, к тому же пересахаренный. Проводница типа Верка Сердючка Обыкновенная выдала кружку с таким видом, что сразу стало ясно: ни одно из Солохиных зелий с ним не сравнится по убойности.
Звонко поколотив мерзкий сахар, Саша еще раз глянула на время. Времени должно хватить, Рудольф вряд ли с самого утра поскачет в Полтаву, а возможно, еще и задержится на целый день, тут уж как пойдет.
Саша поморщилась: вот какой дидько дернул его в Херсон сорваться? Открывающийся филиал для провидцев? Как бы не так! Вообще-то, он был единственный из основателей ПНУМа, который не тянул на свой статус. Вел себя похлеще ее оболтусов-третьекурсников. Если б не мощнейший дар, который позволяет видеть на десяток лет вперед, Вий-Совяцкий удрал бы от него, сверкая пятками. С другой стороны, Рудольф не считал, что ведет себя странно, и откровенно довольствовался своим положением.
Саша бросила быстрый взгляд на закутанную в темную ткань метлу, приткнутую в уголке. Уж свезло так свезло. Свой любимый транспорт укрыла покровом невидимости, накинула быстренько и пронесла без проблем. Плюс на купе наложила заклятие отталкивания, так спасибо всем злыдням, в соседи никто не набивается.
Правда, на проводницу это не действовало. Дверь открылась, и в купе заглянула круглая физиономия в синем берете с огроменной брошкой в виде листика.
– Ну как чаек? – поинтересовалась она низким грудным голосом, от которого Сашка чуть не подпрыгнула.
– Ничего… пережила.
Проводница ни капли не оскорбилась:
– Еще?
Саша судорожно замотала головой:
– Нет-нет, благодарю.
Проводница прикрыла дверь, однако Саша заметила, как за ней мелькнула какая-то странная тень. Посидев несколько секунд, встала и тихо подкралась к двери. Прислушалась. Нет, вроде бы ничего. Глубоко вдохнула и начала прощупывать на магическом уровне – пустота. Не помогла даже раскинутая злыдневская сеть, обычно выуживавшая любую нечисть, как паук муху из темного угла.
Выругавшись сквозь зубы, снова плюхнулась на полку и мрачно уставилась на чашку. Даже если предположить, что кто-то за ней следит, то… Все равно бред какой-то выходит. Кому это может быть надо? Разве что тому, кто устраивал всю гадость в университете. Но тогда хороший вопрос: почему почти два месяца он и носа не показывал? Разве что сила Цимбалиста и впрямь может впечатлить. Эх, Цимбалист, что ж ты зараза-то такая? Не мог себе Хранительницу найти среди дам постарше? Динке ведь еще учиться и учиться, какая тут может быть сокровищница мольфаров?
За окном давно стемнело, но не было и мысли смотреть туда. Почему-то наружу полезли воспоминания давно минувших дней: безразличное лицо матери, презрительное – отца. Не уродилась дочка с ведьмовской силой: слишком слабенькая, дар уж больно непостоянный. Дед как ни пытался уговорить, но родители были непреклонны – отнесли на Лысую гору, думали в день шабаша провести ритуал привлечения силы.
В ушах стояли дикие крики, ведьмовский хохот, треск горевших костров. Тянуло сыростью, ночной прохладой и скошенной травой. А потом по глазам ударил белый огонь. И сила влилась, боль пронзила все тело. Только потом оказалось, что не ведьмовская вовсе. Какой-то злыдень пробрался вслед за родителями и накинул чары, опутал злыдневским заклятием, вот тебе и Лысогорье…
Саша сжала пальцы так, что побелели костяшки. Что пришло – то пришло. Злыдня так и не нашли, сильный, гад, был. Родителей Саша больше не видела, Вий забрал ее в Полтаву и тут и воспитывал. Правда, дал другое имя и ловко скрывал, что она ему приходится родной внучкой. Отказ от ребенка – редкость, но тут уж больно гонористая матушка выдалась, не зря Вий отговаривал сына брать ее в жены.
Саша снова глянула на часы и мотнула головой. Так, ну хватит уже, а то начнутся сопли и слезы. Сейчас на первом месте – дело.
Поезд начал замедлять ход. Саша ухватила сумку и запакованную метлу. В южных городах ведьм тоже полно, никто не удивится.
Приоткрылась дверь, проводница объявила громовым голосом:
– Херсон!
Саша встала и направилась к выходу. Что ж, теперь все зависит только от нее.
Ночная свежесть заставила чуточку вздрогнуть. Нет, ее не назвать неприятной, наоборот, очень даже хороша, с едва уловимым запахом цветущих деревьев и степи. Все южные города – немного странные. Саша понимала, что, скорее всего, это просто ее блажь. Но истина была где-то рядом. Здесь все чувствуется острее, не так, как дома, и не так, как на севере. Здесь корни помощнее будут, и силы подревнее. Они так и не покинули этих мест, хоть и удачно спрятались.
В зале ожидания людей было совсем мало: пара сонных девчонок, грузная тетка, по виду – родная сестра проводницы, и худой вытянутый мужичок, что-то с интересом разглядывавший в спортивном журнале.
Саша быстро миновала зал и выскочила на улицу, снова окунувшись в ночной воздух. Темно, тихо. Лишь где-то вдалеке слышится гул мотора случайного автомобиля. Фонари разливают желтый свет, листву маленьких изогнутых деревьев шевелит ветерок.
Скинув с метлы ткань, Саша быстро уселась, покрепче ухватываясь за деревянную ручку.
– Ну, милая, давай полетаем, – прошептала она и рванула с места прямо в усыпанную звездами черноту ночи.
В лицо ударил ветер, внутри все сладко сжалось от вскружившего голову простора и свободы. Хотелось расхохотаться, взмыть еще выше, покружить над спящим городом и камнем рухнуть к дорогам и мостовым, распугав мелких пакостников, вышедших пошалить в ночное время.
Промчавшись над широкими улицами, Саша свернула к дому Рудольфа. Каким-то образом он умудрялся все время останавливаться в красивейшем здании с куполом и каменными ребятишками, некогда носившем звание гостиницы «Европейской». Потом шло время, гостиница стала меньше, получила другое название и вовсе закрылась. Но Рудольф неизменно находил себе уютненькую комнатку и пил по утрам чай на стареньком балкончике, глядя на проносившиеся внизу машины, и слушал шепот старого Херсона.
Саша опустилась и огляделась: так, какое-то кафе с непонятной белеющей глыбой у входа, магазины, ага, вот этот спуск! Дом там, значит – нечего задерживаться.
Она резко направилась вперед, как вдруг послышался оглушительный рык. Сердце ухнуло в пятки, Саша замерла, неверяще глядя, как белая глыба медленно поворачивается в ее сторону. Миг – ни следа от бездушного камня. На нее уставился огромный каменный лев. Сел на задние лапы, зевнул, склонил кудлатую голову набок.
