– Люблю тебя, – сказал я.
– И я. – Все та же печальная улыбка.
– Где угодно, как угодно, лишь бы с тобой.
– Знаешь, у нас с тобой одинаковые улыбки. – Мы пили кофе до эксцентричности. – Я раньше не замечала. Вернее, замечала, но осознала только сейчас.
– Мне кажется, люди всегда ищут самих себя, когда дело касается полов, – озвучил я мысль, вспыхнувшую в голове.
– Тогда получается, я – это ты, а ты – это я.
– Априори.
Потом соседи слева, которые пригласили нас на бутылочку вина, сохранившуюся от прошлой жизни, рассказали в зыбком хмелю:
– «Надежда» – сырой препарат. – Загорелая лысина соседа блестела в нервном свете длинной лампы. – Его вводят мужчине, но чтобы мужчина выдержал его – это должен быть очень сильный от природы человек. Н1 убил всех испытуемых, Н2 убил половину, но после того как выживших мужчин допустили до женщин, – понизил он голос, с опаской глядя на дверь, – погибли все эти женщины. Н3 убивал за неделю. Все проходило нормально, но при рождении ребенка мать умирала… – Он сглотнул, взгляд его был тяжелым. – Н4 только создали. Немного изменили формулу и подготовили характеристику женщин и мужчин, пригодных для препарата. Было только два эксперимента, и оба успешные. Мальчики уже проходят ускоренное обучение, их учат сопротивляться.
– Откуда вы знаете? – спросила моя женщина.
– Я изготавливаю один компонент для Н4, – сквозь паузу признался сосед. – Маленький компонент… Но слухи доходят…
– Я знаю женщину, она принимала роды, – подала голос его сожительница, дама с пепельными волосами и неулыбающимся ртом. – Скоро она сама будет ждать ребенка.
– Это как-то связано с Н4? – спросил я.
– Да. Она говорит, что скоро будет массовый набор в селекционные центры.
Вскоре мы ушли.
На следующее утро принесли газету.
Там была статья о Н4.
Оказалось, что в соответствии с метриками всех оставшихся людей были сформированы списки тех, кому в срочном порядке надо было явиться в селекционный центр, срочности был предан характер военного времени.
Газета почти вся состояла из таблиц с именами.
Начиналось и заканчивалось все нервной отчаянной пропагандой.
Писали о том, что при оптимальном подборе на генном уровне, при тестировании на совместимость, при использовании метода эволюционного прогнозирования возможно добиться максимального соответствия и получить в качестве результата – суперчеловека.
Перечисленным необходимо было собраться в три дня.
Это называлось первым сбором.
Нас там не было.
Через неделю к нам пришел сосед.
– Ингу забрали, – сказал он с порога, вынимая из-за пазухи бутылку водки.
Мы не знали, что это за жидкость, но слышали про нее.
– В смысле?
– Она не пошла на сборы, сегодня утром за ней пришли солдаты.
– А ты? – Глаза моего совершенства распахнулись во все лицо.
– Меня нет в списках. – Сосед не стал спрашивать разрешения, нашел стаканы и разлил водку. – В списках меня нет. – Они не знали друг друга до подземелья, познакомились случайно, когда их поселили в одну комнату. – У меня плохое сердце…
– Наверное, это ошибка, – предположил я. – Надо сделать запрос в военный центр.
– Никакой ошибки, – ощерился сосед, всучивая нам стаканы. – Я просто не годен. Людей осталось мало, и массовый инстинкт самосохранения предпочитает не говорить мне об этом прямо. Комплектуют перспективные союзы, которых не убьет Н4 и которые смогут выводить сильных особей. – Он стремительно выпил. – Конечно, я сделал запрос, но боюсь, буду слишком долго ждать ответа…
Я увидел глаза моей женщины.
Они были испуганны и смотрели точно внутрь себя.
Я попытался выглядеть мужественно, подумав, что должен вселять в нее уверенность.
Мы напились.
Это было первый и последний раз, когда я почувствовал сокрушительное безумное водочное опьянение.
Сосед ушел, а мы остались лежать на самодельном ковре, в который превратилось наше немногочисленное не нужное нам здесь тряпье.
Казалось, что нас все это не касается, кипящая нега заполнила головы и члены, и, разнеженные, мы валялись в искусственной ласке материи.
Вскоре сквозь нас проросла золотая рожь, темное дерево окрасилось в ночные тона, то там, то тут провокационно начали проявляться звезды. Приоткрытая дверь в ванную доносила капанье воды, а ткань шумела льняным ветром.
Я чувствовал положительный заряд ее тепла, ее запах кружил мне голову, и, казалось, планета несется с невероятной скоростью, таская нас за собой и колыша тяжкое золото хлеба.
– Необычные вещи с тобой и утром. – Наша концепция совершенствовалась.
– Только так, – согласился я, – и только с тобой. Только тогда формула имеет все составляющие, чтобы работать, поэтому мы видим то, что мы видим.
– Поэтому одинаковые мысли текут в наших головах. – Я почувствовал ее дрожь и в секунду стал сильным. Крепко прижал ее к себе и тут же провалился в бездонные глаза, где, летая во тьме, чувствовал из ниоткуда обжигающее воздействие ее губ.
Картинка сменилась.
Сплетясь, мы стремительно падали в море взбитых сливок.
Это были облака.
Секунду мы пробыли в слепящем тумане, где только чувствовали друг друга.
Неожиданно под нами разверзся город, скорость резко замедлилась.
Он был очень далеко, и, летя, мы видели его огни.
Они перемигивались со звездами.
Я увидел стеклянную дверь и ее за ней.
То была наша встреча.
Наш первый дождь.
Потом пошла пространная череда дождей – ласковых и злых, холодных и теплых; и мы – в них. Нагие, мы за окном в молчаливом наблюдении и многочасовом объятии; наш сон под эту дивную музыку.
Слишком много прекрасных вещей вязали нас своими теплыми прочными нитями…
4
В дверь требовательно постучали.
Металл недовольно огласил команду.
Это была самая большая эксцентрика из тех, которые нам дарил кофе.
На ковре стояли чашки, шахматы, стилит, валялись книги, немного одежды, тарелка с едой.
– Откройте! – приказали снаружи.
– Не открывай, – попросила моя женщина.
– Конечно нет, – успокоил я ее, тем не менее ощущая в области сердца острое стальное жало.
Это было неожиданно.
Мы сидели тихо как мыши.
