– Что ты хочешь, возраст дает о себе знать. Пора бы передать дело кому-нибудь из молодых.
– Думаешь, это так просто? Внешне работа несложная, поставь дамбу там, убери здесь, махай кетменем и все дела. Но это не так. Каждый участок, каждое растение, каждый куст должен получить столько влаги, сколько им необходимо. Не вижу я пока того, кому передать дело. Поэтому сам буду работать, покуда сил хватит, а потом… потом селением решите, кому быть арычником. Но о чем ты хотел меня спросить?
Мужчины сели на лавку. Файдар повернулся к арычнику:
– Скажи, Мустафа, от трассы Кабул – Газни на участке от поворота до Будака можно скрытно выехать сюда?
– Сюда, ты имеешь в виду кишлак?
– Я имею в виду эту дорогу.
– Можно, отчего нет? От дороги расходится много грунтовок.
– А как насчет скрытности?
– Откуда ты хочешь быть незаметен?
– От трассы!
– Это сложнее, но есть одна, правда не знаю, сохранившаяся ли, дорога? Она идет от Хайдарского прохода, въезд в который находится в километре севернее Будака. Сначала там балка, затем она входит в лес, а далее в ущелье, называемое проходом в Пакистан. А ответвление к Кундару где-то в пятнадцати километрах по проходу слева. Его видно. Это широкое ущелье. Оно тянется примерно километра на три, дальше открытая местность, но всего пару километров, и дорога та с трассы не видна.
– Это получается, заезжать придется с юго-восточной стороны?
– Да. Но можно выйти и на дорогу Кундар – Урдун. Единственно, мне неизвестно, что сейчас представляет собой ответвление. Проходимо оно или нет. Если в самом Хайдарском проходе камнепад – явление не редкое, то то же самое в отходящем на север ущелье.
– Эта дорога может быть закрыта?
– И что неприятно для путников, в любой момент. Только Всевышний знает, когда произойдет камнепад. Извини, Видад, а тебе это зачем?
Файдар посмотрел на арычника:
– Просто интересуюсь. Сколько лет живу здесь, а округу не знаю, в отличие от тебя.
– Э-э, Видад, зачем говоришь неправду?
– Прости, брат, но правду сказать не могу. Впрочем она откроется для тебя сама.
– Ты что-то задумал?
– Да, – кратко ответил Файдар, – и не спрашивай, что именно.
– Хоп! Но хорошо ли подумал перед тем, как что-то сделать?
– Думаю. От того и разговор с тобой доверительный.
– Ну да, конечно, доверительный, правду сказать не можешь. И кому? Мне, человеку, искренне уважающему тебя, человеку, который считает тебя своим братом.
– Извини, Мустафа.
– Да ладно! Буду молиться, чтобы тебе помог Всевышний.
– Благодарю.
– Пойду домой!
– Да, конечно, еще раз спасибо.
– За что? Не за что, брат.
– Ты завтра обязательно приходи.
– Несомненно, это мой долг.
– Спокойной тебе ночи, старик!
Арычник тоже кивнул, поднялся и поковылял по дороге к калитке дувала собственного участка.
Файдар вернулся к себе.
Ровно в 23:00 он и сын вышли к подготовленному для дороги пикапу, стоявшему у ворот. За Гафаром бежала Гела.
Файдар окликнул ее:
– В чем дело, Гела?
– Прости, отец, но я очень встревожена.
– Чем?
– Вашей поездкой. Гафар ничего не говорит, ты тоже. Что мне думать?
– Тебе надо лечь спать. Отдохнуть перед завтрашним днем.
– Я не смогу.
– Ну тогда жди мужа.
– Вы скоро вернетесь?
Файдар взглянул на сына:
– Гафар, избавь меня от вопросов своей жены. Женщина не должна вести себя подобным образом.
Гафар увел жену домой.
Вернулся, сел за руль, рядом устроился Файдар.
– Отец, ты не обижайся на нее, после случившегося ей везде видится опасность.
– Я не обижаюсь, а думаю, кто откроет нам ворота.
– Вай, шайтан, минуту.
– И кто закроет?
– Я сейчас, отец.
Пришлось звать Гелу.
Она открыла ворота, выпустив пикап, и закрыла их, на стержень внизу, который легко можно было поднять извне, чтобы не будить потом жену сына.
– К трассе, – сказал Видад.
– Я помню, отец.
Шестнадцать километров прошли за двадцать минут.
У поворота Файдар проговорил:
– Остановись на выезде, посмотрим, какое движение.
– Какое сейчас может быть движение, отец? Люди сейчас спят, нормальные люди.
– Значит мы с тобой ненормальные?
Гафар улыбнулся:
– Ну, судя по поступкам, не совсем. Шучу, отец.
– Да я понимаю. Но ты забыл о мобильных дорожных патрулях.
– О них не подумал. Хотя ночью они не патрулируют район. Только в экстренных случаях.
– Ты знаешь, когда у них экстренные случаи? Но хватит, никого нет, поворачивай налево.
Гафар взглянул на Файдара:
– Отец, не повторяйся, пожалуйста, я все прекрасно помню и, где поворот в овраг, знаю.
– Не следует так говорить с отцом.
– Извини.
В 23:30 Гафар заехал в начало оврага. И медленно повел «Ниссан» по неровной дороге, которой, судя по выросшей траве, давно никто не пользовался.
– Следы оставим, отец, – сказал Гафар.
– Трава поднимется к утру. А если и останутся, то не страшно.
Дорога в несколько километров заняла еще десять минут. В общем, овраг был проходим. Перед подъемом к лесному массиву он расширялся, кустарника становилось больше. Справа небольшая площадка, под скалистым обрывом.
Файдар указал на нее:
– Поставь машину там!
Гафар подчинился.
Видад вышел из машины и поднялся в лесной массив, на опушке остановился, прислушался. Тихо. В принципе он и не ожидал увидеть кого-либо. Он прошел метров двести и вышел на большую, диаметром не менее трехсот метров поляну. Это было идеальное место для позиции оператора ПЗРК. Самолеты пролетали либо над «зеленкой», либо с небольшим отклонением от нее. Но и в том и в другом случае они должны быть хорошо видны. Скорость у самолетов невысока, высота малая. Пуск зенитной ракеты система оповещения, естественно, зафиксирует и подаст сигнал опасности, но у пилотов не остается времени ни выпустить тепловые ловушки, ни провести противоракетный маневр. Американцы здесь, у Кабула, чувствуют себя в безопасности. Еще ни разу в близости от столицы их авиация не подвергалась атаке зенитных средств. Это дальше, на востоке, и особенно на юге страны, такие случаи имели место, но не здесь, где, как казалось, американцам ничего не угрожает. Что же, придется развеять эту уверенность. С позицией ясно, надо найти место для схрона.
