Глава 1
Афганистан, военная база дислокации отдельного десантно-штурмового полка (ДШП), вертолетной эскадрильи, подразделения охранения, Шерган, в семнадцати километрах от Кабула. Воскресенье, 21 июня 1987 года.
На войне не бывает ни выходных, ни праздничных дней, ни рабочих. Одни сплошные будни. Но воскресенье – это воскресенье. И подразделения, находившиеся на базе, проводили время по распорядку выходного дня.
Командир разведывательного взвода ближе к обеду покинул батальонный офицерский модуль. Выйдя на улицу, он словно в пекло попал. В модуле, где работали кондиционеры, температура была двадцать четыре градуса, по крайней мере в отсеке она являлась именно таковой. На улице же термометр, прикрепленный к косяку входной двери, показывал тридцать четыре градуса. И это в тени. Как говорится, почувствуйте разницу. Старший лейтенант Борис Павлов эту разницу почувствовал, снял куртку «афганку», оставшись в майке-тельняшке. На голове панама, основное средство от солнца и вентиляция неплохая. Это кто-то хорошо придумал – панаму. На смятые, опущенные поля старший лейтенант не обращал внимания. Это в Союзе, в войсках южных округов, в Туркестанском в частности, молодые офицеры-щеголи отглаживали поля, вставляли по краю проволоку, протаскивали пуговицы тренчика вниз, оставляя последний на месте, пробивали «лохматку» на верхней части, и получалась натуральная ковбойская шляпа. В Афганистане же этой ерундой не занимались. Закрывает от солнца, и ладно.
Водрузив на нос дужку солнцезащитных очков, Павлов осмотрелся. Поблизости никого, только в курилке, в тени установленного с трех сторон брезента, солдат – дневальный по модулю, читал письмо. Наверное, от девушки, а может, и от родителей или друзей. Хотя нет, от девушки, уж слишком радостной была у него потемневшая от загара физиономия.
Павлов взглянул на часы. 11:55. Как раз солнце в зените. Но надо идти. Сбоку от офицерской столовой он остановился. Прижался к стене, стараясь скрыться от солнца за метровым козырьком крыши. На часах 12:00, 12:05, 12:10.
– Ну блин, как всегда, – проговорил старший лейтенант. – Неужели так трудно приходить вовремя?
На аллее показалась миниатюрная женщина в шортах, майке, что подчеркивало ее точеную фигуру и особенно грудь третьего размера, которая колыхалась в движении. Женщина была без бюстгальтера.
Павлов сглотнул слюну.
Женщина подошла, поцеловала его в щеку.
– Привет, Боря!
– Привет, Лен! Это у вас что? Действительно традиция опаздывать на встречу?
– А ты не знал, что женщина имеет пятнадцать минут?
– На то, чтобы парить дружка в этом пекле?
– Извини, Боря, опоздала не по своей вине. Вернее, не опоздала, – женщина улыбнулась, – задержалась.
– Ну, конечно, вы же задерживаетесь, как начальство.
– Погоди, я сразу не обратила внимания, ты как назвал себя?
– В смысле? – Павлов поднял глаза на женщину.
– В том, что назвал себя моим дружком?
Старший лейтенант сообразил и тут же включил непонятку:
– А разве я так назвал?
– Именно, Боричка. Пятнадцать минут на то, чтобы парить своего дружка в этом пекле.
– Не может быть. Тебе послышалось.
– У меня хороший слух.
– Ну это ни о чем не говорит. Конечно, ты моя невеста, дорогая.
– Вот так лучше.
– А кто тебя задержал?
– Начпрод.
– А ему какое дело до тебя?
Женщина кокетливо улыбнулась и повела плечами:
– Не подумай ничего такого. А ответ прост: тебе ли не знать, что начпрод наш начальник.
Павлов задвинул панаму на затылок:
– Черт, об этом я не подумал.
Женщина, пришедшая к офицеру, – вольнонаемная Осипова Елена, двадцати лет, являлась официанткой офицерской столовой полка.
– Но это такая ерунда. По идее, столовая в подчинении зампотыла.
– Ага! Будет тебе майор заниматься столовой, когда на это есть капитан – начпрод и прапорщики.
– И что он хотел, этот боров?
– Почему боров? Капитан – упитанный мужчина, но еще внешне ничего.
– Я спросил, что он хотел от тебя.
– Я сегодня свободна, а начпрод решил видно отдохнуть с Олей Лейко, просил меня заменить ее.
– Ты, конечно, отказалась.
– Да, но не из-за вредности, хотя характер у меня, признаться, довольно противный.
– Я знаю!
– Что?
– У тебя противный характер, дорогая, с небольшими заскоками, как у любой женщины, выражающийся иногда в капризах.
– Ловко. У тебя большой опыт общения с женщинами?
– Откуда? В училище было не до них. Ну почти не до них. По окончании – и отпуска, Ташкент и Афган, и здесь… только ты. Откуда опыту взяться? Если только от тебя.
– Так я тебе и поверила, что в училище у тебя не было девушек.
– Девушки были, а женщин нет. Разница большая.
– Ладно. Я отказалась, потому что дело касалось Ольги Лейко, а не других девочек.
Павлов присвистнул:
– Девочек?
– Не хами!
– А чем тебе Ольга не угодила?
– Сука она, и знает, что и у меня личные дела, а нет, тихо в сторонку, мол, меня не касается, это начпрод.
– Так на чем договорились?
– Послала я их обоих к черту? Хотят развлекаться, пусть после дежурства и развлекаются.
– А начпрод что?
– Орать начал, как скажу, мол, так и будет.
– А ты?
– Ну чего допрос устроил, ушла я из модуля.
– Результат?
– Лариска Соткина согласилась поменяться.
– Значит, мы сегодня вечером встретимся?
Елена вздохнула:
– Вопрос, где?
– Ну за это, дорогая, не волнуйся. Начальник бронетанковой службы вчера улетел в Союз, а у него отдельный отсек.
– И что?
– А то, что мы с майором вместе еще в Ташкенте кружили, когда ждали отправки сюда. Начальник БТС – оторва еще тот. Любитель, как говорится, костра и солнца. Каждый день новых девочек снимал в кабаке. А оплачивал я. Мы с ним в гостинице в одном номере жили, вместе в кабак шастали.
Осипова, сощурив глаза, посмотрела на Павлова:
– И ты, конечно, тоже каждый вечер снимал себе девочек, как и начальник бронетанковой службы?
