По правде говоря, как и большинство мужчин средних лет, Харольда теперь мало занимали его отношения с богами; он вообще не слишком задумывался над тем, христианин он или нет. Однако ее неожиданный вопрос озадачил его.
– А почему ты спрашиваешь?
– Для меня было бы тяжело связать свою жизнь с человеком нехристианской веры. – Килинн улыбнулась. – Принять крещение очень просто.
– Я подумаю, – ответил Харольд.
Она ждала, что он добавит что-нибудь еще. Но Харольд только молча смотрел на нее.
– Надеюсь, ты это сделаешь, – слегка порозовев, проговорила она наконец.
Харольд все еще думал, что она возьмет свои слова назад, но этого не случилось.
После этого разговора он довольно скоро уехал домой. И следующий раз они встретились только спустя неделю.
Все эти дни Харольда одолевали сомнения. Само крещение как таковое ничего для него не значило, он был согласен пройти этот обряд. Ему не понравилось то, как именно Килинн завела этот разговор. Почему ждала так долго, если это для нее настолько важно? Неужели она решила, что теперь, когда он готов к серьезному шагу, им можно помыкать? Но ведь ее долгое ожидание могло означать и то, что своим вопросом она просто боялась оттолкнуть его. Однако, как ни посмотри, теперь она назначала цену. И конечно, если Харольд ее любит, он эту цену заплатит и просто не воспримет все это всерьез. Однако если она решила проделать с ним такое один раз, не захочется ли ей в будущем повторить столь удачный трюк? Харольд был достаточно опытен и понимал, что брак, при всей неуловимости этой игры, во многом строится на соотношении сил, и ему не понравилось то, как повела себя Килинн. Поэтому он намеренно выжидал целую неделю, чтобы она почувствовала его недовольство и отступилась от своих требований.
Но что, если она не уступит? Как тогда ему следует повести себя? Неужели из-за ее Бога он действительно готов отказаться от нее? Разве не будет он потом жалеть о своем решении, если она выйдет замуж за другого? Снова и снова Харольд задавал себе эти вопросы, и каждый раз ответ сводился к одному и тому же. Дело было не в самой ее просьбе, а в том, как она преподносила эту просьбу. Только это имело значение.
Июнь уже близился к концу, когда он снова отправился в Ратмайнс. Несмотря на то что прошло время, он так и не решил, как ему поступить. Он не знал, согласится ли на обряд крещения, не знал, женится или нет. Подъехав к высокой земляной стене, обнесенной частоколом, он не придумал ничего лучше, чем просто наблюдать, слушать и следовать своему чутью, а там видно будет. В конце концов, сказал он себе, направляя коня к воротам, всегда можно уйти и вернуться в другой раз. Одно только беспокоило его: как самому начать разговор на столь щекотливую тему? Когда он увидел, что к воротам идет Килинн, он все еще терялся в догадках. И решил просто положиться на удачу.
Килинн встретила его с улыбкой и пригласила в дом. Рабыня подала им мед. Килинн сказала, что очень рада его приезду. Ему сразу показалось, что в ее речи и даже манерах появилось нечто новое. Какая-то почтительность, что ли.
– О, Харольд сын Олафа! – сказала она. – Как я рада, что ты приехал. После нашей последней встречи мне было так неловко за свою дерзость.
– Это вовсе не было дерзостью, – возразил Харольд.
– Ну что ты, конечно же было! – пылко воскликнула Килинн. – Ты оказал мне такую высокую честь своим предложением. Даже не смею надеяться, что ты повторишь его вновь. А я дерзнула ставить условия человеку, которого так уважаю…
– Твой Бог очень важен для тебя.
– Это правда. Конечно. И поскольку я верю, что только Он и есть истинный Бог, я очень хотела поделиться… Разумеется, не стану отрицать, – она легонько коснулась его руки, – я была бы очень счастлива, если бы ты когда-нибудь пришел к подлинной вере. Но это не оправдывает меня. Я ведь не священник. – Она немного помолчала. – Мне так хотелось сказать тебе все это и попросить у тебя прощения.
Исполнено все было блестяще. И даже если ей не удалось обмануть его до конца, самолюбию его она явно польстила.
– Ты добра и великодушна, – с улыбкой произнес он.
– С моей стороны это всего лишь знак уважения, которого ты безусловно заслуживаешь. – Килинн снова дотронулась пальцами до его руки, а затем, выждав несколько мгновений, добавила: – И вот еще кое-что…
Она подвела его к небольшому столику, на котором лежало нечто, накрытое куском ткани. Предполагая, что это может быть блюдо с каким-нибудь угощением, Харольд наблюдал за тем, как она осторожно снимает холстину, но вместо еды неожиданно увидел на столе какие-то маленькие предметы, блеснувшие в слабом свете комнаты.
Подойдя ближе, Харольд застыл в изумлении.
Это были шахматы. На отполированной деревянной доске стояли великолепные шахматные фигуры, вырезанные из кости и украшенные серебром. Он уже видел их прежде в мастерской Морана.
– Это для тебя, – сказала Килинн. – Подарок в знак моего уважения. Я знаю, – добавила она, – остмены любят играть в шахматы.
Викинги действительно отчего-то воспылали любовью к этой древней игре, хотя их привязанность к шахматам могла отчасти объясняться и тем, что резные фигурки нередко представляли собой немалую ценность. Сам Харольд почти не играл в эту игру, но был искренне тронут тем, что Килинн так хлопотала из-за него.
– Мне хотелось, чтобы они стали твоими, – сказала она, и Харольд не нашелся, что ответить.
Конечно же, он понял, что она его переиграла. И наверняка готова была биться об заклад, что рано или поздно он обратится в христианскую веру, только чтобы доставить ей удовольствие. Да он и сам не исключал такой возможности. Однако после того, как она завела этот разговор, а потом столь благосклонно отступила, он сделался ее должником. Разумеется, все ее уловки Харольд быстро распознал, но ничего не имел против. Ему было достаточно того, что она поняла свою ошибку и своим новым поведением показала свое раскаяние. А это уже хорошо, рассудил Харольд.
– У меня только одна просьба, – продолжила Килинн, – хотя ты можешь и отказать в ней, если пожелаешь. Если когда-нибудь в будущем ты все-таки захочешь жениться на мне, я бы хотела, чтобы церемонию совершил священник. Просто ради меня. Он не станет тебя спрашивать, какой ты веры, можешь не сомневаться.
Харольд выждал еще несколько дней, а потом вернулся, чтобы сделать предложение, и оно было принято. Поскольку Килинн хотела закончить сбор урожая в Ратмайнсе до того, как покинет свое имение, договорились отложить свадьбу до осени.
Все эти дни Харольд жил в радостном предвкушении. К собственному удивлению, он чувствовал себя помолодевшим и с нетерпением ждал осени.
Для Килинн же замужество означало новую любовь. Хотя она искренне надеялась, что Харольд после первой ее просьбы сразу согласится принять крещение, теперь она была рада его сопротивлению. Его отпор был достоин уважения, к тому же она находила известное удовольствие в том, какие трудности ей придется преодолеть, добиваясь своей цели. Ей казалось, что этот рыжеволосый остмен похож на норовистого скакуна, к которому просто нужно найти подход. Несмотря на упрямство, он был благоразумен, и это тоже нравилось ей. Надежный и вместе с тем порывистый – о таком можно было только мечтать. Весь июль, пока поля созревали под летним солнцем, Килинн предавалась приятным фантазиям об их будущей жизни. К его следующему появлению ее сердце уже трепетало.
