– Ты об этом упомянул, когда мы были у Морана. – (Он и забыл об этом.) – Мне просто захотелось угостить тебя, – добавила Астрид и ласково коснулась его руки.
Астрид выжидала три недели, прежде чем однажды на прогулке повернулась к нему и как бы невзначай спросила:
– А нога у тебя болит?
– Нет. Не особенно, – ответил Харольд, пожав плечами. – Хотелось бы, конечно, чтобы она была прямой, но что делать. – И надолго замолчал.
– Меня это совершенно не смущает, – просто сказала она. – По правде говоря… – на этот раз она все-таки заглянула ему в глаза – на мгновение, – ты мне нравишься таким, какой ты есть.
Но, пожалуй, самый мудрый ход она сделала на третий месяц их знакомства. Они стояли на деревянном причале, рядом с тем местом, где уже началось строительство нового корабля, поменьше, и смотрели на реку – там теперь был пришвартован огромный корабль, который строил Харольд. Астрид спросила, что он больше всего любит делать? О чем мечтает?
– Я мечтаю, – признался он, – когда-нибудь отправиться на нем в плавание. – Он показал на корабль, который вскоре должен был идти в Нормандию.
– Так и будет, – сказала Астрид и сжала его ладонь. – Ты обязательно поплывешь на нем.
– Возможно… – Он помолчал и уже совсем было решился взглянуть на нее, но быстро отвел глаза. – Морские путешествия очень долгие. И опасные.
– Мужчина должен идти к своей цели, – тихо сказала Астрид. – Ты отправишься за горизонт навстречу приключениям, пройдешь через многие испытания, а когда вернешься, жена будет ждать тебя на причале. Я так и вижу, как все это будет.
– Правда?
– Ты сможешь сделать это, – сказала она и добавила напрямик: – Если женишься на мне.
Харольду не понадобилось много времени на то, чтобы осознать острую необходимость женитьбы на Астрид, поэтому ее ухаживания не прошли даром. А напротив, оказались весьма успешными. Харольд, поверив, что его можно любить и ценить, открыл в себе бездну нерастраченных чувств. Да и Астрид, хотя никогда не призналась ему в этом, борясь с его нерешительностью, неожиданно преобразилась и сама: если вначале Харольд был для нее просто мужчиной, которого она решила полюбить, то постепенно он превратился в предмет ее пылкой страсти.
К тому же свадьба привела к счастливому воссоединению Харольда с его семьей. Невесту его они сразу полюбили как родную, и если даже в его душе еще оставалась давняя обида, он был так счастлив, что просто не думал об этом. Свадьбу сыграли в семейном поместье по древним языческим законам, и молодожены получили благословение отца Харольда.
Лишь один человек на этой свадьбе не улыбался. Видит Бог, Моран Макгоибненн искренне радовался счастью друга. Он своими руками сделал подарок молодым: изящную, украшенную богатой инкрустацией, резную чашу из серебра – и вместе со всей семьей пришел на свадебный пир. Но все время, пока во дворе горели праздничные костры и пока гости входили в пиршественный зал и выходили из него, Моран тихо стоял в стороне и наблюдал. Он пытливо изучал лица опоздавших, смотрел на дорогу, вглядывался в Долину Птичьих Стай и в морской горизонт на востоке. И каждую секунду ощущал спрятанный под плащом длинный нож, готовый выхватить его, как только появится тот темноволосый датчанин.
Моран не любил полагаться на случай. И втайне от Харольда, сразу, когда уговорились о свадьбе, постарался разузнать как можно больше о том датчанине. Он выяснил, что чужеземец оказался участником одной драки в Уотерфорде и вскоре после этого отплыл на север с командой таких же, как он сам. Ходили слухи, что они добрались до острова Мэн. Знал ли датчанин о свадьбе Харольда? Вполне мог слышать. Решит ли он прийти сюда, чтобы омрачить ее? Моран был начеку, пока не сгустились сумерки, но и позже, когда он уже сидел в зале, его взгляд то и дело устремлялся к входу. Так продолжалось до поздней ночи. Однако и утром, когда гости стали расходиться, Сигурд так и не появился.
Через неделю в Дифлине состоялась еще одна свадьба, не менее радостная для двух семей. К тому времени отец Килинн уже достаточно долго вел переговоры с родителями одного молодого человека из маленького соседнего городка Ратмайнс. Семья юноши была не только состоятельная, но и очень знатная и вела свое происхождение от королей Ленстера.
– Королевская кровь! – с гордостью провозгласил отец Килинн.
Сам он тоже не преминул подчеркнуть, что и в Килинн течет королевская кровь, поскольку ее дальним предком был Конал. Двоюродные братья из старого рата рядом с монастырем, конечно, тоже пришли на свадьбу, и среди них Осгар, который ради этого события приехал из Глендалоха и которого невеста приветствовала скромным поцелуем в щеку. Венчал молодых дядя Осгара, и все единодушно решили, что из них получилась очень красивая пара.
Но больше всего гостям той свадьбы запомнился момент, когда монах Осгар преподнес молодоженам неожиданный свадебный подарок. Он лежал в деревянной шкатулке.
– Мой отец всю жизнь хранил его, – сказал Осгар. – Но, без сомнения, будет лучше, если теперь он останется у вас, – добавил он с грустной улыбкой, – а не у меня.
И достал из шкатулки странный желтоватый предмет с золотым ободком. Это был кубок старого Фергуса, сделанный из черепа древнего воина.
Килинн была очень довольна.
А еще даже если она заметила, но не сказала об этом, то ли от деликатности, то ли от забывчивости, но Осгар не сдержал своего обещания и не вернул ей маленькое обручальное колечко из оленьего рога.
Бриан Бору
999 год
I
Поначалу над его опасениями соседи только посмеялись. Все в Дифлине знали, что Моран Макгоибненн не любит испытывать судьбу, но его тревогу никто не принял всерьез.
– Нет никакой угрозы! – объявил король Дифлина.
Как можно усомниться в словах короля? Кое-кто даже называл ювелира предателем.
– Он же не остмен, – сказал один пожилой датчанин, – чего от него еще ждать?
И все же, несмотря на всеобщее благодушие, нашлось немало людей, которые сочли разумным согласиться с Мораном. Впрочем, его не слишком волновало, что о нем думают другие. Но прошло не так много времени, прежде чем уже весь Дифлин был объят паникой. Никто не знал, что делать. Перво-наперво, весь скот из Долины Лиффи решено было перегнать в безопасные места на высоком плато. Но как быть с людьми? Кто-то тоже решил укрыться в горах Уиклоу, кто-то остался в своих усадьбах, кто-то перебрался в Дифлин, ища защиты за его стенами. Дядя Осгара и его сыновья ушли в свой маленький монастырь и заперли ворота.
А тем временем собиралась огромная армия. В лагерь, разбитый в садах неподалеку от городских стен, съезжались сыновья вождей со всего Ленстера. Из других гаваней подходили ладьи викингов, и теперь каждый день окрестности то и дело оглашались громкими воинственными кличами подвыпивших воинов. Длиннобородый и краснолицый король Дифлина Ситрик разъезжал по городу в роскошном плаще, в сопровождении развеселой свиты, которая разрасталась с каждым днем. И наконец, когда ударили первые зимние морозы, прибыл король Ленстера, и они вместе с королем Ситриком отправились на юг, заверив всех, что враг никогда и близко не подойдет к Долине Лиффи.
