Этого парнишку он заметил не сразу – народу на причале в тот день было много. Харольд даже не видел его, пока он не заговорил.
Все сложилось так, как мальчик и хотел. Его отец, Олаф, согласился взять сына с собой в порт. День выдался ясным, когда они выехали из поместья и направились через Долину Птичьих Стай. Легкий свежий ветерок приятно холодил щеки; небо сияло синевой, а солнце весело посверкивало в рыжих волосах Олафа.
Его отец был самым лучшим: самым храбрым, самым красивым. Правда, бывал и строгим. Когда Харольд помогал ему по хозяйству, отец частенько заставлял его работать немного дольше, чем мальчику хотелось бы. Но если он начинал уставать, отец обязательно рассказывал какую-нибудь смешную историю, и сил сразу прибавлялось. Однако было еще кое-что. Находясь с матерью и сестрами, Харольд всегда знал, что его любят, и был счастлив. Только вот свободным себя не чувствовал. А когда отец подхватывал его сильными руками, сажал на спину небольшой лошадки и разрешал ехать рядом со своим великолепным скакуном, Харольд был не просто счастлив. В его хрупкое тело как будто вливался мощный поток силы, а яркие голубые глаза наполнялись особенным светом. Именно в такие минуты он понимал, что значит быть свободным. Свободным, как птица в небе. Как викинг в море.
Прошло уже почти двести лет с тех пор, как скандинавские викинги начали свой грандиозный поход по северным морям. Да, на суше в древнем мире происходила великая миграция; морские торговцы – греки и финикийцы – строили порты и поселения вдоль большинства побережий, известных античной цивилизации. Но никто прежде в человеческой истории не отваживался на такое рискованное предприятие, какое затеяли морские разбойники викинги, дойдя до океана. Пираты, купцы, исследователи – они вышли из своих северных фьордов на стремительных кораблях, и вскоре по всей Европе люди уже вздрагивали от страха, если видели в море их квадратный парус или если замечали издали их большие рогатые шлемы на берегу реки.
От Швеции викинги отправлялись по широким русским рекам; выйдя из Дании, они сначала опустошили, а потом заселили северную половину Англии. Викинги добирались на юг до Франции и до Средиземноморья – Нормандия и Норманнская Сицилия были их колониями. Отправлялись они и на запад, к островам Шотландии, к острову Мэн, к Исландии, Гренландии и даже к Америке. И именно светловолосые викинги из Норвегии добрались до чудесного острова к западу от Британии, обследовали его природные заливы и, преобразовав его кельтское название Эрин, впервые дали острову норвежское имя Ирландия.
Харольд знал, как его предки пришли в Ирландию. Эта история казалась ему такой же прекрасной, как любая из скандинавских саг, что рассказывал отец. Почти полтора столетия прошло с тех пор, как огромная флотилия из шестидесяти кораблей вошла в устье Лиффи.
– И дед моего отца, Харольд Рыжеволосый, был среди тех людей, – с гордостью говорил ему отец.
Когда довольно внушительный отряд на веслах подошел к Плетеной переправе в верховье реки, викингов ждало разочарование. Кроме могильных холмов, они нашли здесь только небольшой рат, защищенный молом, темную заводь да крошечный монастырь на высоком берегу, которому здешний вождь, как видно, придавал большое значение. А вот норвежцы, будучи язычниками, никакого смысла в монастыре не видели. Двадцать вооруженных мужчин едва могли поместиться в каменную часовню, где нашли только скромный золотой крест и какую-то чашу, которые и вынесли на свою голову.
Но если ни в рате, ни в монастыре грабить было нечего, само место викингам приглянулось сразу же. Здесь, на речной переправе, сходились древние кельтские дороги; небольшой залив был отлично защищен, а плодородная почва обещала хороший урожай. Да и земли вокруг рата были удобны для обороны.
Норвежцы остались здесь. Хотя история знает их как викингов или норманнов, сами себя они чаще называли остменами – поселенцами с востока. Очень скоро недалеко от переправы, вверх по течению реки, берег начал застраиваться их домами, сделанными из бревен и соломы; появилось и кладбище. Узнав, что темная заводь называется Дуб-Линн, норвежцы стали произносить это название по-своему: Дифлин. Но викинги не ограничились только этой маленькой гаванью. Скандинавские поселения появились повсюду к северу от устья Лиффи. В одном таком поселении и жила семья Харольда. И так уж получилось, что старая Долина Птичьих Стай приобрела еще одно кельтское название: Фине Гал – Земля чужаков, Фингал.
В тот день, когда предок Харольда вместе с норвежской флотилией прибыл в Дуб-Линн, обитатели рата даже не пытались защищаться. Да и что они могли сделать, ведь только на одной ладье викингов помещалось от тридцати до шестидесяти вооруженных воинов. И вот, благодаря такому приему, с этого дня светловолосые норвежцы взяли обитателей поселения под свою защиту.
Нельзя сказать, что последние полтора столетия прошли в мире. У викингов жизнь вообще редко бывала мирной подолгу. Но для Харольда не было ничего прекраснее прибрежной долины Фингал и маленького селения Дифлин. И даже груды серых облаков, плотно закрывавшие небо в тот день, когда они ехали вниз по пологому склону к реке, ничуть не портили мальчику настроения.
Торговый корабль пришел из порта Уотерфорд на южном побережье острова. Вдоль всех берегов Ирландии теперь появилось много портовых городов, почти все построили викинги и дали им свои имена. Торговые корабли викингов, в отличие от военных, которые были узкими и длинными, строились более короткими, массивными и имели больше места для перевозки груза в середине. Корабль из Уотерфорда вез вина с юго-запада Франции, и отец Харольда собирался купить несколько бочонков. Пока отец разговаривал с купцами, Харольд с восхищением разглядывал прекрасные очертания судна, когда вдруг услышал за спиной чей-то голос:
– Эй, ты! Калека! Я с тобой говорю!
Обернувшись, Харольд увидел в толпе бледного черноволосого мальчика лет девяти-десяти, то есть примерно своего одногодка. Несколько человек на его крик повернули головы в сторону Харольда, но рыжий парнишка мало кого интересовал, кроме странного незнакомца, который продолжал буравить его взглядом. Говорил он на норвежском, а не на ирландском, и поскольку Харольд никогда его прежде не видел, то решил, что мальчик, скорее всего, прибыл на корабле. Сначала Харольд хотел сделать вид, что ничего не слышал, но потом, чтобы не выглядеть в глазах этого грубияна трусом, прихрамывая, все-таки пошел к нему. Пока он шел, паренек не спускал глаз с его ног.
– Ты кто такой? – спросил Харольд.
– Это твой отец? – вместо ответа сказал мальчик, кивнув в сторону отца Харольда, который стоял неподалеку. – Вон тот, с такими же рыжими волосами, как у тебя.
– Да.
– Я не знал, – задумчиво произнес мальчик, – что ты хромаешь. Но ведь вторая нога у тебя здоровая? Только левая кривая?
– Да. Но это не твое дело.
– Может, нет. А может, и да. Отчего это?
– На меня упала лошадь.
Лошадь, к которой отец велел ему и близко не подходить. А он не только подошел, но и сел на нее. Она встала на дыбы, потом перепрыгнула через канаву и упала, а левая нога Харольда оказалась придавленной ее тяжестью и была раздроблена.
