И он рассказал о заветной мечте Конала стать друидом, а после и о том, что случилось дальше. Морна был потрясен.
– И ты в этом участвовал?
– Я был друидом. И его другом. Это было его желание, Морна. Он принес себя в жертву ради живущих на острове людей. Самый благородный поступок, который только может совершить человек. Твой отец умер геройской смертью, и ты можешь гордиться им. А теперь, – продолжил он, видя, как взволнован юноша, – позволь рассказать тебе о другом человеке, который также принес себя в жертву. – С большим чувством он принялся рассказывать сыну своего друга о главных постулатах христианской веры и закончил такими словами: – Старые боги уступили место высшему Творцу. Ты только задумайся, Морна. Это не жертва ради спасения урожая. Спаситель отдал свою жизнь ради всех людей на земле, и не на время – на целую вечность.
Если Ларине и преподнес свою веру этому восторженному юноше, столь очевидно мечтавшему превзойти героического отца, несколько иначе, чем его матери, то старался он не напрасно. Цель была достигнута, он видел это.
– Ты думаешь, мой отец стал бы христианином, если бы остался жив? – спросил Морна.
– Не сомневаюсь, – ответил Ларине. – Мы приняли бы новую веру вместе. Как бы мне хотелось, – вздохнул он, – чтобы он был сейчас здесь и присоединился ко мне. Мы бы пошли этой дорогой вдвоем, – это он произнес с искренним чувством.
– Я могу занять его место! – пылко откликнулся Морна.
– Ты так на него похож… – сказал Ларине. – Да, это доставило бы мне огромную радость. – Он задумчиво кивнул. – Можно даже сказать, что круг замкнулся.
Они повернули к дому, покинув берег реки, где все это время стояли. Юноша не мог сдержать волнения. Ларине искоса поглядывал на него. Чувствовал ли бывший друид, пусть на мгновение, укол вины за то, что делал? Он снова подумал о своем замысле. Не использует ли он сына Конала в своих собственных целях? Нет, сказал он себе. Он ведет семью Конала к свету. И если этот путь сопряжен с его главной миссией, что ж, тем лучше. Потому что нет ничего важнее этой миссии, и исполнить ее – его священный долг. А долг он ценил превыше всего.
Когда они зашли в дом, Дейрдре со слугами как раз накрывали на стол. Ронан и Риан тоже вернулись и теперь оживленно беседовали с молодым священником, который сопровождал Ларине. Это был достойный человек из Ульстера, несколько лет назад Ларине обратил его в христианство. Увидев епископа, братья смутились и с почтением приветствовали его. Как-никак бывший друид, а значит, сердить не стоит. Они поговорили какое-то время. Ларине рассказывал о самых обычных вещах: об Ульстере и о том, какой там выдался урожай, а потом, слово за слово, довольно плавно перешел к главной теме. Братья вежливо слушали, когда он вкратце излагал им суть учения Христа. Понять, что у них на уме, Ларине так и не смог, но ему показалось, что они, скорее всего, во многом следуют за Морной и Дейрдре. Вскоре их позвали ужинать.
Когда все уселись за большим столом, Ларине благословил пищу, а потом торжественно объявил:
– Друзья мои, я счастлив быть сегодня здесь вместе с вами и наслаждаться радушием этого дома. Но должен сказать вам, что завтра у вас будет гораздо более важный гость, чем я. Я всего лишь прокладываю путь для него, тогда как он придет проповедовать и крестить. – Ларине сделал выразительную паузу. – Я говорю о самом епископе Патрике.
Этот прием Ларине с успехом использовал и раньше. Он приходил в те места, где знали его как бывшего друида, но ничего не знали о епископе Патрике, чтобы объяснить людям все величие этого человека и подготовить их к его появлению. Так и здесь – он вкратце рассказал о проповеднике. Особо подчеркнул его происхождение, потому что на западном острове с его древними традициями родословная ценилась очень высоко, и его слушатели должны были знать, что Патрик родом из знатной семьи. Одно только это уже вызвало бы уважение к нему. Потом Ларине сообщил, как епископ попал в плен, как провел несколько лет на острове в рабстве и о его добровольном возвращении. Не забыл назвать имена нескольких принцев с севера, взявших Патрика под свое покровительство и также принявших христианство. Это тоже должно было произвести впечатление. Ну и завершил рассказ описанием некоторых черт характера этого великого человека.
– Он князь Церкви, для его последователей слово Патрика – закон, – пояснил Ларине. – Но, несмотря на это, он необычайно прост, как и все, кто достиг высот духовности. Он аскет. Он уважает всех женщин, однако хранит обет безбрачия. Он скромен. И он ничего не боится. Иногда ему угрожали за его проповеди, но напугать ни разу не смогли.
– Вот только нрав у него крутой, – добавил с некоторым удовольствием молодой священник.
– Он редко проявляется, – мягко поправил его Ларине. – Но это верно, взбучку он может задать хорошую. А теперь, – Ларине с улыбкой повернулся к Дейрдре, – давайте начнем пировать.
Ужин удался на славу, Дейрдре было чем гордиться. На столе стояло несколько мясных блюд, включая традиционную свинину для почетного гостя, зелень, печеные яблоки, сыр и, конечно, эль – лучший на всем острове. Когда Ларине сердечно поблагодарил ее за отменное угощение, а все остальные хором его поддержали, Дейрдре знала, что похвала вполне заслуженная.
Может, и казалось странным, что с ними за одним столом сидит христианский священник, а за его спиной в свете очага поблескивают бледные очертания черепа Эрка Воина, но, похоже, никто об этом не думал. Ларине запросто беседовал с мужчинами об обычных повседневных делах. Рассказал о событиях в Ульстере, с удовольствием выслушал несколько историй о старом Фергусе. Разговор лился легко и свободно. О религии он заговорил, только когда они закончили основную трапезу. Повернувшись к Дейрдре, он сказал:
– Возможно, сменится не одно поколение, но как только эта вера получит прочную основу, она неизбежно восторжествует на острове, как и в любых других краях, куда она приходит. Потому что она истинна. Да, пока еще общины в Манстере и Ленстере маленькие и разобщенные, но они начинают расти, и у них есть покровители. А теперь епископ Патрик делает большие успехи в Ульстере, в особенности в отношении принцев. – Ларине улыбнулся. – Ведь если уверуют принцы, люди пойдут за ними.
– А ты не боишься, что друиды вернут людей к старой вере, когда узнают о новой? – спросила Дейрдре.
– Не боюсь. По большому счету, наши языческие боги – всего лишь суеверие. Идолы. Они неизбежно падут перед высшим пониманием.
С последним утверждением Дейрдре бы поспорила. Как ей казалось, друиды и их боги так легко не сдадутся, но она промолчала. Дейрдре очень хотелось рассказать Ларине о приглашении ее сына в Тару и попросить у него совета, но она побоялась, что их услышат, и не стала ничего говорить. Однако вскоре после ужина, наблюдая за беседой епископа и Морны и видя восхищение на лице сына, она подумала, что Ларине не составит особого труда отговорить юношу от участия в языческих обрядах. Это успокоило ее, Дейрдре наконец отвлеклась от своих страхов и просто сидела, наслаждаясь покоем и рассеянно прислушиваясь к разговорам. Мысли ее унеслись далеко. Потом она вдруг заметила, как Ларине что-то сказал Морне и как тот удивился. Дейрдре тут же насторожилась. Что он там говорил?
