Однако к вечеру Уолш, в очередной раз поднявшись на стену и оглядев окрестности, девочки не заметил и решил, что лазутчица наконец-то ушла.
– Уверен, – сказал он Харольду, спустившись внутрь, – они нападут этой ночью.
В тот день в Долки витало нечто странное. Том ощутил это сразу, как только вышел из дому. Возможно, ему просто показалось? Нервы шалили? Такое тоже нельзя было исключать, но Том думал, что причина вовсе не в этом. И все же утро было восхитительным. Ранний туман уступил место легкой солоноватой дымке. А когда небо приобрело мягкий голубой оттенок, по нему поплыли маленькие облачка, белые, как морская пена. Том даже немного взбодрился, выйдя за калитку и зашагав по улице. Увидев одного из соседей, он пожелал ему доброго утра, как сделал бы в любой другой день. Мужчина что-то ответил, но Тому показалось, что держался тот как-то неловко. Через несколько мгновений он заметил, как рыбак, чинивший сети у себя во дворе, бросил на него странный взгляд, а когда Том прошел еще дальше, то уже не сомневался, что за ним наблюдают из каждого окна. Ему стало не по себе. Он вдруг почувствовал себя непрошеным гостем в собственной деревне.
Он зашел к Макгоуэну и обнаружил, что его друг исчез. Том принялся искать его по всей деревне, даже спросил у нескольких человек, но, похоже, никто понятия не имел, куда делся Макгоуэн. Все это было очень и очень странно. Немного погодя Том вернулся домой и оставался там весь остаток утра. В полдень он опять пошел к Макгоуэну, но тот так и не появился. Возвращаясь обратно, Том Тайди встретил на улице нескольких мужчин и женщин. И хотя те ответили на его приветствие, он заметил в их поведении ту же самую неловкость. Один из мужчин все старался отвести взгляд, а женщина сказала:
– Я думала, вы в Дублине.
Она произнесла это таким тоном, словно считала, что ему там самое место. Когда Том снова дошел до дома, настроение у него испортилось окончательно.
Теперь оставалось только ждать. Сначала минует теплый день, потом наступит долгий летний вечер, за ним неторопливые сумерки, и наконец на Долки опустится тьма. И посреди этой непроглядной черноты откроется ужасная ловушка в Каррикмайнсе. Эта мысль не давала Тому покоя. Как бы ему хотелось не думать об этом, но он ничего не мог с собой поделать. Сидя дома в тот день, он снова и снова спрашивал себя, правильно ли он поступил? Не ошибся ли? Почему исчез Макгоуэн? Боялся? Почему соседи так холодны с ним? Они знают что-то такое, чего не знает он? Может, все-таки стоит вернуться в Дублин? Но он не мог туда вернуться. Во-первых, ему было просто стыдно. Каким идиотом он покажется добрейшим Макгоуэнам, если снова заявится на их порог. Второй причиной была некая бравада или, вполне возможно, обыкновенное упрямство. Но он тут же напомнил себе, что сам решил остаться здесь и встретить опасность лицом к лицу. И теперь уже не хотел отступать.
День тянулся медленно. Том пытался чем-нибудь заняться. Почистил лошадей, переделал все домашние дела. Снова вышел во двор. Никто не проходил мимо. Том беспокойно бродил по двору. К середине дня ему вдруг ужасно захотелось пойти в церковь, но он заставил себя подождать – он пойдет туда в обычное время, не раньше. Том отправился в сарай и помыл все свои повозки – не потому, что они в том нуждались, а просто чтобы занять время. Наконец приблизился нужный час. Когда Том стоял во дворе, выверяя время по солнцу и намереваясь идти, он посмотрел в сторону общинного выгона и заметил рядом с одним из камней какую-то тень. Возможно, это была овца – в Долки много овец с темной шерстью. Или просто игра света?
Или что-то еще. Девочка с черными волосами?
Темноволосая девочка. Почему он вдруг вспомнил о ней? Это же глупо. Просто его богатое воображение обманывало его, вот и все. Он нетерпеливо встряхнул головой.
С того места ей хорошо был бы виден весь его двор. Каждое его движение. А вдруг и с другой стороны дома за ним наблюдает кто-то еще? В Долки любой мог это сделать. Том уставился на темное пятно возле камня, пытаясь различить там чье-то лицо, но не смог. Значит, и волноваться не о чем, твердо сказал он себе. Потом глубоко вдохнул и заставил себя отвернуться, чтобы ненароком снова не начать буравить взглядом то место. И пошел со двора. Пора было отправляться в церковь. Шагая по пустой улице, Том все-таки оглянулся и увидел, как темноволосая девочка выскочила из своего укрытия и быстро побежала в дальний конец деревни.
В церкви было тихо. Лучи послеполуденного солнца струились сквозь маленькие окна, заливая полумрак храма теплым мягким светом. Кроме Тома, внутри никого не оказалось. Он прошел на свое обычное место за ширмой и, дрожа, преклонил колени, чтобы помолиться. Он прочитал «Отче наш» и несколько раз «Аве Мария». Потом еще раз «Отче наш». Слова как будто витали вокруг него в своем утешающем, исцеляющем кружении. И Том с благодарностью впитывал их защитную силу.
Он уже довольно долго молился, когда услышал, как скрипнула дверь.
Их было двое. Один шел очень тихо; поступь второго была тяжелее, как будто на нем были крепкие ботинки. Конечно, почему бы двоим людям не зайти в церковь? Но мысли Тома сразу вернулись к прошлой неделе. Помимо его воли. Неужели снова та девочка? И ее неведомый спутник? Том почувствовал, как его пробирает дрожь.
– Ты уверен, что он здесь?
Низкий голос. Незнакомый.
– Уверен.
Это было сказано тихо, но голос он узнал. Том застыл.
– Ну и где он?
Если ответ и прозвучал, Том его не слышал. Но это уже не имело значения. Шаги направлялись прямо к нему.
Они пришли за ним. И сделать ничего нельзя. Каким же он был дураком, не оставшись в Дублине! Но теперь уж слишком поздно сожалеть. У него даже нет оружия, чтобы защитить себя. Они пришли убить его – в этом Тайди не сомневался. Но неужели они убьют его прямо здесь, в церкви? Нет. Это же Ирландия. Они так не поступят. Они уведут его в какое-нибудь тихое место. И он сгинет навсегда. Какое-то время Том колебался, не зная, оставаться ли ему на коленях и продолжать молиться или подняться и встретить их как мужчина. Шаги приближались. Потом замерли. Том обернулся.
Это был Макгоуэн. И с ним высокий угрюмый человек, в котором Том узнал Дойла. Он нахмурился. Его друг и дублинский купец? Но ведь не могут же они быть заодно с О’Бирном? При мысли о подобном предательстве у него голова пошла кругом. А потом Дойл заговорил:
– Вы должны уехать, Тайди. Вы должны сейчас же пойти с нами.
Поскольку на лице Тома застыло полное непонимание, мрачное лицо купца осветилось доброй улыбкой.
– Макгоуэн рассказал мне обо всем. Вы храбрый человек, Томас Тайди. Но мы не можем позволить вам оставаться здесь. – Он протянул длинную руку и мягко, но решительно взял Тома за локоть. – Идемте.
Том медленно поднялся.
– Вы хотите сказать… – нахмурившись, начал было он.
– Я хочу сказать, что отвезу вас в Дублин, – спокойно перебил его Дойл. – Поживете какое-то время в моем доме, пока все не закончится.
