Айлред Палмер прекрасно помнил Дойла, хотя их торговые сделки то ли шестилетней, то ли семилетней давности были не слишком значительны. Палмер знал, какое высокое положение занимает этот человек в Бристоле, и то, что Дойл пришел к нему за советом в такое непростое время, даже немного польстило его самолюбию.
– С тех пор как я открыл эту лечебницу, – сказал он купцу, – я почти не занимаюсь торговлей в порту, поэтому вряд ли смогу быть вам полезен.
Глядя на этого мудрого старого норвежца и его милую жену, Дойл с сожалением думал о том, какое жестокое время выпало на их долю. Они имели полное право негодовать, ведь он был здесь чужаком. Однако он должен был завершить начатое, а такие люди, как он, никогда не отступают от своей цели. Поэтому он вежливо, но твердо продолжал расспрашивать Айлреда о городе, о том, какие здесь есть ремесла, что продают и покупают, кому из купцов можно доверять. Как он и ожидал, Палмер действительно знал очень много. Когда они доели мясо и на стол подали сладкие пироги и сыр, бристольский купец чувствовал себя уже вполне раскованно, выпил вина и перешел к более общим темам, а потом согласился ответить на вопросы Палмера.
Особенно Палмер интересовался городским управлением Бристоля, а также тем, какие они имеют торговые привилегии и какие налоги должны платить королю.
– Просто я думаю, – сказал он, – нам теперь следует ждать чего-то подобного в Дублине.
Дойл подробно отвечал на все его вопросы.
Пока они разговаривали, Айлред внимательно наблюдал за своим гостем. Он и сам толком не знал, что надеется увидеть – возможно, нечто такое, что позволило бы ему проникнуть в мысли Дойла, некий ключ к его характеру, которым можно было бы воспользоваться, к примеру, для того, чтобы убедить Дойла проявить доброту к Уне и ее родным. Фамилия Дойла предполагала его ирландское происхождение, и Айлреду казалось, что он что-то слышал о родных купца в Ирландии. Может быть, это помогло бы?
– Вы собираетесь переехать в Дублин? – спросил он.
– Не сейчас, – ответил Дойл. – У меня есть молодой партнер, и он будет вести мои дела здесь какое-то время. Очень способный юноша.
– Значит, родных в Дублине у вас нет, – пустил пробный шар Палмер.
– Мы, вообще-то, из Уотерфорда. Там у меня есть несколько родственников, – сказал Дойл. И вдруг впервые улыбнулся. – Последний из моих родных, живших в Дублине, так и остался здесь. В битве при Клонтарфе. Он был скандинавом, вроде вас, только из Дании. Один из старых морских бродяг.
– В той битве пало много храбрецов, – кивнул Айлред. – Может, я о нем и слышал.
– Может быть. По правде говоря, – продолжил Дойл, – моя родня в Уотерфорде никогда ничего особо и не знала о нем, кроме того, что он был грозным воином. Он был в числе тех, кто напал на лагерь Бриана Бору. И чуть не убил самого короля, насколько мне известно.
Стало ясно, что суровый бристолец, каким бы холодным он ни казался, гордится своим предком.
– И что с ним случилось? – спросил Палмер.
– Мы так и не узнали. Говорят, за ним погнались враги, и больше его не видели. Думаю, его убили гвардейцы Бриана Бору.
– А как его звали?
– Сигурд, – с гордостью ответил торговец. – Меня тоже так зовут. Сигурд.
– Ох… – невольно выдохнул Айлред.
– Вы о нем слышали? – воскликнул Дойл, едва сдерживая волнение.
– Возможно, – ответил Палмер. – Надо подумать, но возможно…
Впрочем, сомнений почти не оставалось. Наверняка это был тот самый Сигурд, который явился к его предку Харольду и был убит священником. Кто бы теперь вспомнил о нем, думал Палмер. Разве что он сам, да еще родные Фионнулы. Дойл, очевидно, ничего не знал о дурной славе своего предка. И теперь Палмер, не имея другой возможности, был вынужден умолять о милосердии потомка злобного убийцы, который к тому же считает своего предка героем. На мгновение, всего лишь на мгновение, Палмера охватило искушение унизить этого человека, обладавшего властью над ним, но он тут же подумал о бедной малышке Уне, и его добрая душа победила.
– Мне кажется, я слышал, – сказал он, ничуть не солгав, – что это был сущий дьявол.
– Тогда это точно он, – с довольным видом согласился Дойл.
После небольшой заминки гость, очевидно, готов был уже перейти к другой теме, но, видя, в какое воодушевление привел Дойла разговор о его предке, Палмер решил попытать счастья и заговорить об Уне.
– Я бы хотел попросить вас о небольшом одолжении… – начал он и тут же увидел, как в глазах Дойла появилась настороженность, но он не остановился и быстро рассказал печальную историю Уны и ее отца. – Сами понимаете мое нынешнее положение, – добавил он. – Я могу дать этой семье временное пристанище, но… Вы не могли бы найти способ как-то помочь им?
Дойл пристально смотрел на него. Понять, о чем он думает, было невозможно, но Айлреду показалось, что в темных глазах бристольца мелькнуло веселье. Причины его Палмер не понял, разве что гостя забавляло то, что проситель сам в одночасье лишился всего. Так или иначе, но тот, кто просит о милости, не может позволить себе обижаться, поэтому Палмер смиренно ждал, что ответит Дойл.
– Я собирался поселить там своего партнера, – сказал наконец Дойл. – Вряд ли он захочет остаться без жилья. И, кроме того, – тихо добавил он, – у меня нет привычки помогать людям, которых я не знаю и которым ничем не обязан.
Это было предостережение Палмеру не заходить слишком далеко. Айлред все понял и промолчал. Но тут вмешалась его жена.
– Мы всегда знали, – мягко сказала она, – что стали гораздо счастливее, работая в этой больнице, чем были раньше, когда имели хороший достаток. Я уверена, – она ласково улыбнулась Дойлу, – что вам в вашей жизни тоже доводилось не только чувствовать добро, но и самому проявлять его.
Пока его жена произносила свою маленькую речь, Айлред довольно нервно поглядывал на Дойла, боясь, что гостю это не понравится. Но то ли простодушие этой славной женщины так подействовало на него, то ли сами ее слова, только торговец вовсе не казался рассерженным.
– Это верно, – признал он, – раз или два в жизни ко мне действительно были добры. – Он бросил на нее насмешливый взгляд. – Но возвращал ли я добро, это другой вопрос.
После этого он надолго замолчал, явно не желая больше говорить на эту тему. Но жену Айлреда не так легко было обескуражить.
– Вы можете рассказать о самом добром поступке по отношению к вам? – спросила она.
Несколько мгновений Дойл задумчиво смотрел на нее, как будто размышлял о чем-то совсем другом, и наконец заговорил:
– Есть одна история. Это случилось много лет назад. – Он медленно кивнул, словно подтверждая свои мысли. – У меня двое сыновей. Старший всегда был крепок духом, но второй в юности попал в дурную компанию. Я ничуть не встревожился, потому что считал: раз он мой сын, у него хватит ума не натворить глупостей. – Дойл вздохнул. – Но я ошибся… В общем, однажды он исчез. Просто исчез. Шли дни, а я понятия не имел, где он. Потом узнал, что он воровал у меня деньги – в основном на игру, ну и на разное другое. Сумма получилась немаленькая. Конечно, вернуть ее он не мог. И так боялся меня – не без причины, – так стыдился, что сбежал. Прошли месяцы. Прошли годы… – Дойл умолк.
