В ответ король лишь молча кивнул, и уже через несколько мгновений половина королевской стражи помчалась вниз, к реке.
Еще какое-то время Бриан Бору сидел со склоненной головой, не говоря ни слова. Казалось, его нисколько не волновало то, что он одержал самую крупную победу в своей жизни. Прямо на глазах он вдруг ужасно постарел.
А тем временем у края воды, в нескольких сотнях ярдов от них, началась чудовищная резня. Ленстерцы и их союзники отступили к реке, но оказались в ловушке, и бежать им было некуда. Тех, кто попытался отойти на запад, настигли, когда они уже переходили реку. Убивали всех без разбору, без малейшего сострадания. Гора тел в воде все росла, и трупы уже начинало относить к устью.
Король Бриан Бору не видел, что делали его подданные. Он по-прежнему сидел на скамье, сгорбившись и низко наклонив голову. Наконец, с грустью взглянув на брата Осгара, он жестом подозвал его.
– Помолись со мной, монах, – тихо сказал король. – Давай помолимся за моего бедного сына.
Осгар опустился на колени, и они начали молиться вместе.
Чтобы не мешать, Моран отошел в сторону. Оставшиеся с королем гвардейцы наблюдали за бойней у реки, которая казалась какой-то странно далекой, почти нереальной, как будто и не происходила всего в нескольких сотнях ярдов от этого окруженного зловещей тишиной холма.
Что ж, битва закончилась, а он все еще был жив. Признаться, это удивило Морана. Неужели то чувство, что посетило его возле могильных курганов над Бойном, было ошибочным?
Неожиданно он заметил справа какое-то неуловимое движение. Больше никто ничего не увидел. Словно от ветра качнулись деревья в маленькой роще рядом с деревней. И вдруг, откуда ни возьмись, появился отряд викингов. Их было не меньше дюжины. Те, кто находился у воды, их не видели, потому что стояли к ним спиной. А викинги, в полном боевом облачении, стремительно неслись прямо в сторону короля Бриана.
Моран пронзительно закричал.
Килинн увидела достаточно. То, что сейчас происходило у реки, было видно уже не так хорошо, но исход битвы сомнения не вызывал. Ленстерцы и дифлинцы проиграли, и люди Бриана намеревались перебить их всех.
– Всё, дети, – сказала она. – Пора в путь.
– Куда, матушка? – спросили они.
– В Фингал.
Они двинулись на север. Сначала Килинн пустила лошадь легким галопом. Будет лучше, решила она, если они доберутся до поместья поскорее, до того, как Харольд узнает о разгроме ленстерцев. Тогда она могла бы сказать, что выехала еще утром, но ее задержали шедшие по дороге отряды, и ей незачем будет признаваться, что она наблюдала за ходом сражения. Детям тоже придется объяснить, как правильно отвечать на вопросы. И вдруг, словно опомнившись, она покачала головой и едва не рассмеялась. Какая глупость! И как только ей в голову пришло унижать Харольда такой бессмысленной ложью, недостойной их обоих. Если они собираются пожениться, надо быть честной.
И потому, как только Килинн поняла, что никакой опасности впереди нет, она не стала гнать лошадь. Она решила не спешить. В конце концов, самое главное – хорошо выглядеть при встрече с Харольдом.
Когда Моран подбежал к ним, Осгар уже встал с колен. Захваченные врасплох гвардейцы еще торопливо собирали щиты и оружие. Один из них позволил Морану взять топор, и, вооружившись, он встал прямо перед королем. Для Осгара оружия не нашлось. Он был беспомощен и уязвим.
Викинги подходили все ближе. Осгар уже слышал их шаги. Он увидел, как напряглись стражники. А совсем скоро раздался оглушительный лязг, от которого Осгар едва не выпрыгнул из собственной шкуры, – это меч викинга ударил по воздетому щиту. Потом он увидел шлемы викингов – три, четыре, пять. Неправдоподобно огромные, они, казалось, нависали над щитами гвардейцев. Вверх взметнулись боевые топоры, готовые крушить все на своем пути. Осгар видел, как один топор разрубил щит гвардейца пополам, и в живот несчастного тут же вонзился меч; защитник короля вскрикнул и рухнул на землю, истекая кровью. Следом за ним пал другой стражник, и еще один корчился на траве в ужасных муках. Потом он увидел, что часть викингов осталась там, а трое – два с топорами и один с мечом – двинулись в ту сторону, где стояли они с королем. Осгар вдруг с ужасом понял, что не может пошевелиться, все это напоминало какой-то страшный сон. Он увидел, как Моран взмахнул топором и отважно ринулся на викинга с изуродованным шрамами лицом, но тот ловко уклонился от удара, а его смуглый черноволосый спутник вдруг стремительно метнулся вперед, и не успел Осгар опомниться, как он воткнул сверкающий клинок прямо Морану в грудь. Осгар слышал, как хрустнули ребра. Моран упал на колени, уронив свой топор под ноги Осгару. Смуглый деловито подошел к Морану, поставил ногу ему на плечо и резко выдернул меч. Моран упал лицом вниз. Осгар увидел, как дернулось его тело, расставаясь с жизнью.
Викинги неожиданно остановились. Все они смотрели на Осгара и Бриана Бору.
Осгар вдруг с удивлением понял, что король сидит в той же позе, в какой он оставил его после молитвы. К скамье был прислонен меч, но Бриан даже не протянул к нему руки. Осгар почувствовал, как в душе закипает гнев, хотя еще совсем недавно, пока он не столкнулся лицом к лицу со смертью, он не мог шелохнуться, скованный ужасом. Он понял, что сейчас умрет, и никто, даже сам король-воин, не сможет ничего изменить. Топор Морана лежал у его ног. Едва сознавая, что делает, монах наклонился и поднял его.
Гвардейцы короля пали, и остальные викинги уже входили в загородку. Человек со шрамами, очевидно, был их командиром, потому что все держались за его спиной, ожидая приказов. Потом смуглый воин, который убил Морана, ткнул мечом в сторону короля и произнес:
– Король.
Командир перевел взгляд с Осгара на Бриана и покачал головой:
– Нет, Сигурд. Священник.
– Нет, Бродар. – Сигурд с усмешкой показал мечом на белую бороду Бриана. – Король.
Вдруг Бриан Бору словно очнулся. В одно мгновение он схватил меч, как молния ринулся вперед и что есть силы ударил Бродара в ногу. Командир викингов взревел и одним могучим ударом топора рассек шею старого короля. Бриан пошатнулся, изо рта его хлынула кровь, глаза широко раскрылись, и он упал вбок.
И тут вперед вышел Сигурд, держа широкий обоюдоострый меч. Осгар услышал, как кто-то за спиной смуглого викинга произнес: «Священник», но тот даже бровью не повел. Со странной улыбкой викинг подошел к Осгару. Осгар попятился, прижимая к груди топор. Сигурд медленно поднес меч к его лицу.
Осгар вздрогнул. Он думал о том, что сейчас умрет. Примет ли он смерть так, как принимали ее христианские мученики? Когда-то давно он не смог убить человека. А теперь? Но даже если он решится, этот разбойник вонзит ему в грудь свой ужасный меч еще до того, как он успеет взмахнуть топором.
Пока он колебался, Сигурд, не обращая внимания на топор, подошел еще ближе и, опустив меч так, что тот плоской стороной касался ноги Осгара, придвинул свое лицо почти вплотную к лицу монаха, отчего их носы едва не соприкоснулись. Его глаза буравили Осгара с ледяной ненавистью. Осгар чувствовал, как меч медленно скользит по его голени. Великий Боже, вот сейчас этот смертоносный клинок воткнется ему в живот! Осгар со всей ясностью представил, как вываливаются наружу его кишки. И вдруг, словно в полуобмороке, почувствовал, как по ноге ползет теплая влага.
