– Не спускай глаз с поля, – бросил Бриан слуге, – если что-нибудь случится, дай знать.
Как предполагал Моран, настало самое время и королю Тары присоединиться к сражению. Но О’Нейл не двигался с места, хотя и находился недалеко. Моран не стал делиться своими мыслями. Одного взгляда на короля Бриана, спокойно смотревшего в книгу, было достаточно, чтобы понять: беспокоить короля не следует.
Сам Моран, к своему удивлению, большого страха не испытывал. И не оттого, что прятался за щитами королевских гвардейцев. Они вряд ли защитили бы их, ведь ужасное сражение происходило всего в нескольких сотнях ярдов. Он вдруг со всей ясностью понял, что спокоен совсем по другой причине. Просто он уже знал, что скоро умрет.
Уже миновал полдень, когда Сигурд вдруг заметил какое-то движение справа от себя.
Пока две армии сближались, он отчаянно искал взглядом Харольда. Хотя тот и был норманном, Сигурд рассчитывал увидеть его скорее на стороне клана Бриана или среди манстерцев. Норвежец также мог оказаться в числе личной охраны старого короля. Но, как ни высматривал Сигурд своего обидчика, он так его и не увидел, и от разных людей, которых расспрашивал о норвежце, тоже ничего не узнал.
Он уже убил пятерых и ранил не меньше дюжины. В тот день он выбрал для сражения меч. В ближнем бою было удобнее колоть, чем замахиваться топором. Хотя в Дифлине ковали отличные лезвия, оружие викингов превосходило все сделанное на кельтском острове, и обоюдоострый клинок из превосходной стали, который Сигурд купил в Дании, был просто великолепен. Сигурд знал, что битва будет нелегкой, но все-таки не ожидал, что она будет настолько тяжелой, он даже вынужден был отступить назад, чтобы немного передохнуть.
Вскоре с востока налетел резкий, пронизывающий ветер. В пылу сражения Сигурд почти не замечал его, но теперь, в минуты передышки, сразу почувствовал его силу. Ветер был сырым, как брызги морской пены, и это немного удивило его. Еще он был какой-то липкий. И на губах Сигурд чувствовал его солоноватый привкус. Он несколько раз моргнул, чтобы очистить глаза, потом нахмурил брови и выругался.
Это не был ветер с моря. Каждый раз, когда воины впереди него сталкивались в смертельной схватке, каждый раз, когда он слышал, как поверженное тело падает на землю, в воздух летели брызги пота и крови, и эту смесь, словно накипь морскую, ветер швырял ему в лицо.
На Бродара наседали Волк-Забияка с его норманнами. Казалось, Бродар немного отступает назад, чтобы перестроиться. С ним было всего около дюжины воинов. Сигурду с его места было все хорошо видно. Бродар решил передохнуть.
Или нет? Его маленький отряд, которого не видели те, кто сражался впереди, начал продвигаться к небольшой рощице возле деревни.
Сигурд не был трусом, но он находился здесь по одной-единственной причине. Его совсем не волновало, кто победит – Манстер или Ленстер. Он прибыл сюда не умирать, а сражаться и получить за это деньги, а платил Бродар хорошо. Если этот вояка с изуродованным шрамами лицом решил укрыться в лесу, Сигурд поступит так же. И он направился в ту сторону.
Харольд не отрываясь следил за сражением. К середине дня он уже мог сказать, чем все закончится.
Взяв с собой оружие, он выехал еще на рассвете и остановился в таком месте, откуда были хорошо видны и лагерь короля Тары, и Клонтарф. У него был четкий план. Если армия О’Нейла, в которой находились его сыновья, присоединилась бы к сражению, он бы отправился туда. А если бы увидел, что армия Бриана разбита и Морану грозит опасность, то, вопреки своему обещанию, поспешил бы туда и попытался бы спасти своего друга.
Все утро он наблюдал. Король Тары не двигался с места. Его мудрый друг, как всегда, все предвидел, подумал Харольд. Хотя пока ни одна из армий не сдавала позиций, уже становилось ясно, что Бриан побеждает. Харольд даже заметил, как один из военачальников-викингов улизнул с поля боя. Ряды ленстерцев редели, и хотя обе стороны уже явно начинали сдавать, у Бриана еще оставался резерв свежих сил в третьей линии. Харольд понаблюдал еще какое-то время. И еще больше убедился, что ленстерцы сражение проиграют.
Можно было возвращаться домой. Харольд развернул коня. Ему и в голову не приходило, что с другой стороны долины Килинн точно так же наблюдала за ходом битвы и ждала, куда повернут события.
– Они отступают! – пробормотал Моран.
– Еще ничего не кончено. – Голос короля Бриана был спокоен.
Он поднялся со скамьи и теперь стоял рядом с Мораном, всматриваясь в поле битвы.
Облака чуть расступились, и косые лучи солнца упали на долину; в их бледно-желтом сиянии по краям она чем-то напоминала лес после пожара, где среди груды упавших стволов, перевившихся ветвями, еще стоят несколько обгоревших деревьев. Но в самом центре сражение по-прежнему продолжалось. Преимущество, безусловно, было на их стороне, но враг не уступал.
В самой гуще схватки вдруг сверкнуло под ярким лучом золотое знамя. Его держал знаменосец сына Бриана. Несколько раз знамя передвигалось, и хотя Бриан молчал, Моран знал, что король неотрывно следит за ним. Время от времени старый правитель одобрительно ворчал.
Внезапно с противоположного края по рядам воинов словно прокатилась могучая волна, и в сторону золотого полотнища двинулось другое знамя. Королевский штандарт ринулся ему навстречу. Послышались крики и приглушенный рев, когда оба знамени едва не коснулись друг друга. Моран слышал, как Бриан зашипел сквозь стиснутые зубы, потом судорожно вздохнул. Последовала долгая пауза, словно все на поле одновременно задержали дыхание. Потом в рядах манстерцев раздался стон, а с другой стороны – торжествующие возгласы.
И вдруг, словно порыв ветра задул огонек, золотое знамя упало и больше не появилось.
Бриан Бору не произнес ни слова. Он смотрел прямо перед собой, пытаясь разглядеть, что произошло в сумятице боя. Знамя королевского сына упало, и никто не поднял его. Это могло означать только одно: принц мертв или смертельно ранен. Старый король медленно повернулся, подошел к своей скамье и опустился на нее, склонив голову. Все молчали.
Но внизу, в долине, гибель командира как будто пробудила в его войске желание отомстить. Солдаты рванулись вперед. Еще какое-то время противник сдерживал натиск, но уже очень скоро отступил, теряя одну позицию за другой, пока наконец вся вражеская армия не раскололась и не побежала к устью реки.
Слуга Бриана и Моран переглянулись. Никому из них не хотелось тревожить короля в такую тяжелую для него минуту, но другого выхода не было.
– Ленстерцы отступают. Они бегут.
Слышал ли их старый король? Несколько гвардейцев из тех, что защищали Бриана сплошной стеной из щитов, теперь, когда королю ничего не угрожало, мечтали поскорее присоединиться к схватке, но не решались об этом просить. Немного выждав, Моран осмелился задать вопрос за них.
– Может, часть гвардейцев пойдет туда, чтобы добить их? – осторожно произнес он.
