– Да. Папа сказал мне перед тем, как он… ушел, что было бы хорошо приносить камни каждый год. Теперь я оставляю их для Томаса и Сесилии, Джекоба и Катрин, но в разные дни. – Алекс повозился с очками, чтобы они плотнее закрыли его глаза. – Несколько лет назад мы обнаружили, что если придем на кладбище к вечеру, то меня там будет ждать кусочек шоколада. Папа говорил, что это мне угощение за то, что я приношу камни.
Эллен перестала мешать чай в кружке.
– Кто это – Катрин?
Алекс не ответил.
– Пожалуй, я могу вам все объяснить, – вмешалась Мередит. – Раз уж ваша семья была так важна для Джекоба, немного заглянем в историю. Я мало знаю о той аварии, но я знаю очень много про Барнсов.
Пока Мередит рассказывала, Эвалинн и Софи приготовили себе апельсиновый чай. Алекс сидел и слушал, спрятав глаза за темными стеклами очков.
– Джекоб и Катрин Барнс были юристами, – вела рассказ Мередит. – Партнерами в крупной фирме, расположенной в центре города. Когда Катрин забеременела, они стали искать няньку, которая взяла бы на себя все хлопоты с новорожденным. – Мередит улыбнулась и сделала глоточек чаю. – Они нашли меня буквально за неделю до родов. К несчастью, – она взглянула на Алекса, словно просила у него позволения продолжить рассказ, – роды были тяжелые. С осложнениями. Организм Катрин их не выдержал.
В гостиной наступило молчание. Только Алекс ерзал и теребил свое ухо.
Мередит обхватила руками плечи.
– Так что все заботы о доме и о ребенке легли на меня полным грузом. Я старалась обеспечить нормальную семью для отца с сыном… Потом Алекс подрос и стало полегче, он весь день проводил в школе.
– И вы здесь жили все эти годы? – спросила Эллен.
Она кивнула.
– Нагрузка менялась в зависимости от потребностей Алекса и графика работы Джекоба. Но Алекс всегда был таким милым, и быть рядом с ним была чистая радость. Мне трудно было представить себе работу лучше этой. Потом я вышла замуж, и у меня появилась собственная семья. Сейчас у меня два сына-подростка – насколько я их знаю, сейчас они дерутся дома из-за видеоигр. Но мне всегда удавалось соединять свою жизнь с потребностями Барнсов. Когда у Джекоба началась лейкемия, он купил соседний дом, чтобы я с семьей жила рядом и чтобы не пришлось Алекса отправлять в пансионат, когда он останется один. Я до сих пор считаюсь наемным работником и получаю каждый месяц плату от попечительского фонда. Но на самом деле Алекс для меня член семьи, и это никогда не изменится. Его обожает вся моя семья. – Она помолчала и взглянула на Алекса. – Его все обожают.
Алекс сунул пальцы под очки и потер глаза.
Софи смотрела на чайный пакетик, который настаивался в ее кружке. Пора спросить о присланном ей предсказании… Она оторвала взгляд от теплого напитка и взглянула на Алекса. Через сколько бед ему довелось пройти в жизни, начиная с потери матери? Через сколько лет борьбы с собственной инвалидностью? И наконец недавняя утрата отца из-за смертельной болезни. Новое чувство вины зашевелилось в ней, добавилось к той боли, какую она причинила этой семье.
Она поставила кружку на столик и тяжело вздохнула. Посмотрела на Алекса и Мередит.
– Видите ли… Я приехала сюда… Многого я не знала, но сейчас хочу, чтобы вы знали правду. Я… в чем-то виновата в несчастье, которое случилось двадцать лет назад и стоило Джекобу потери пальцев. – Кратко рассказав, как она отвлекла отца от дороги, она достала из конверта бумажку с предсказанием и показала всем. – Это предсказание я получила на мое девятилетие. Я выбросила бумажку в тот вечер после аварии, когда рассказала сотруднице полиции – Эллен, – что это я виновата во всем. Но Джекоб как-то ее подобрал… – Софи перевела дух, а Мередит прочла предсказание. – Я могу лишь предположить, что он слышал, что я говорила Эллен, и все это время помнил, кто виноват в том, что он остался без пальцев. И вообще… я… я понимаю, что мне следовало извиниться перед Джекобом, когда он был еще… тут. Но не случилось… Так что я… очень сожалею.
Все в полном молчании выслушали ее. Потом заговорила Мередит:
– Мисс Джонс, спасибо вам за рассказ. Но, честно говоря, я уверена, что Джекоб не винил вас за то, что случилось с его рукой. – Она хихикнула. – Джекоб был честный и порядочный, но… он был юрист! И если бы он считал, что кто-то виноват в той аварии, уверяю вас, он бы его засудил.
– Тогда почему он хранил все время эту бумажку? И почему на ней мое имя? – Она повернулась к Алексу: – И еще – кто послал это письмо на прошлой неделе?
Алекс поднял руку. Очки соскользнули ему на нос, и все опять увидели его глаза.
– Я послал. Я увидел на YouTube – мне переслала Мередит – про объявление в газете и решил помочь. Папа всегда говорил мне, что счастье – это дар, вот я и подумал, что его бумажка может помочь кому-то – вероятно, тебе – найти его. Извини.
– Ой, не надо извиняться! – покраснела Софи. – Я просто хотела понять. – Она тепло улыбнулась Алексу. – Я рада, что ты послал мне ее. Из всех писем, которые мне присылают, твое лучше всех, потому что оно привело меня сюда и познакомило с тобой.
Алекс поправил очки, и они закрыли его глаза, но ничто не могло закрыть его широкую улыбку.
– Ну а почему он хранил все эти годы эту бумажку, – вмешалась Мередит, – трудно сказать. Но беспокоиться вам не надо. Возможно, ему нравилось само гадание, дарило ему надежду или поднимало настроение. Но я могу вас заверить, Софи, что он не испытывал к вам никакой враждебности.
– А можно узнать?.. – спросила Эвалинн после недолгого молчания. – Мне все-таки интересно, что означают те камни на могиле. Это какая-то религиозная штука?
Мередит засмеялась.
– Не думаю, что кто-то мог назвать Джекоба Барнса религиозным. Но вера у него была. Он твердо верил, что встретится снова с Катрин и что она не ушла навсегда. Когда я спрашивала его про камни, он всякий раз отвечал по-разному. «Просто для красоты», «Потому что цветы вянут», «Я люблю камни» и все в этом роде. Но однажды он сказал нечто совсем другое, и, по-моему, это чуточку ближе к правде – «Камни и воспоминания живут вечно». Думаю, что камни – просто его способ вспоминать любимую женщину.
Эвалинн кивнула, но Софи смотрела озадаченно.
– Тогда почему он клал их на могилу моих родителей?
Мередит пожала плечами.
– Может быть, из уважения к их памяти? Я не знаю. Алекс, а ты знаешь?
Он покачал головой:
– Не-а. Я просто знаю, что он приносил их, клал на могилу, потом рассказывал мне про Софию Марию Джонс. Вот и все. – Алекс посмотрел на Софи. – А иногда он говорил, что хорошо бы мне встретиться с тобой и… – Он над чем-то задумался. Голос его оборвался.
– Алекс? – спросила Мередит. – Все в порядке?
Через несколько секунд Алекс сдернул с лица очки. Глаза его сияли восторгом.
– Я сейчас вернусь! – крикнул он, вскочил и побежал по коридору. Через пару минут вернулся, слегка озадаченный.
