– Просто чувствую, – ответил он. – Можешь считать меня экстрасенсом.
– Скорее экстрасексом.
Джастин засмеялся.
– Ну так ты будешь читать?
Эвалинн повернулась и посмотрела мужу в глаза.
– Ты честно думаешь, что это письмо для меня?
– Есть только один способ это узнать, – улыбнулся он.
– Если оно для меня, тогда почему оно пришло к Софи?
– Я потом тебе объясню, – пообещал он. – Сейчас ты просто прочти его, Эв.
Эвалинн больше ничего не сказала. Перевернув конверт, она аккуратно провела длинным ногтем под краем намазанного клеем клапана, прямо за штемпелем. Потом провела ногтем по всей длине конверта, бережно достала из него сложенные пополам листки и принялась читать.
Глава 23
Благородно брать на себя ответственность за ошибку. Но, конечно, менее благородно, чем просто жить нормально и не разрушать свою жизнь.
26 октября 2009
Тому, кому это интересно.
Недавно я видела в «Сиэтл таймс» твое объявление насчет поисков счастья. Признаться, оно меня насмешило. Спасибо тебе за это – у меня нечасто появляется хороший повод для смеха. Еще меньше у меня поводов для счастья. Но это не означает, что я не знаю кое-чего насчет счастья. Если ты посмотришь на меня, то скорее всего подумаешь, что я самая несчастная женщина на свете. Моя жизнь не сахар. Она даже не полноценная, в стандартном смысле. Какая есть, такая есть, и я смирилась с этим. Но по дороге в камеру 12х12, которую я пока что называю своим домом, у меня бывали моменты, когда я заглядывала в чудо под названием счастье, и хочу этим поделиться.
Думаю, что для полного понимания моей ситуации нужно знать мое прошлое. Мягко говоря, оно пестрое. Не хочу себя оправдывать, но мое детство было далеко не радужным. Нет – это еще слишком мягко сказано. Оно было просто хреновым. Мои родители были страшно бедными, и я росла как сорняк. Но этого мало. Я нуждалась не столько в материальных вещах (хотя трехразовое питание мне тогда тоже не помешало бы), потому что они недолговечны. Даже самые шикарные дизайнерские джинсы можно надеть лишь несколько раз, потом они начнут терять цвет или порвутся. Я мечтала о чем-то долговечном, постоянном.
Я нуждалась в любви.
Может, я думала, что мои родители не любят меня? Кто знает. Пожалуй, они любили меня по-своему. Но я не была для них чем-то главным. Эта честь принадлежала исключительно «Мэри Джейн и Герою», как они это называли, когда хотели накуриться (а хотели они всегда, когда не были под кайфом). Мои родители тратили практически каждый пенни, какой у них был, на наркоту, в основном на героин (Герой), но не брезговали ничем, лишь бы действовало.
Мне было чуть больше десяти лет, когда мама с папой позвали меня и дали в первый раз покурить травку (Мэри Джейн). До этого я получала эйфорию, когда дышала рядом с ними воздухом. С той поры они давали мне такую «награду», если я хорошо делала домашние задания и помогала по хозяйству. Все было ужасно извращенно. Мои родители, которые должны были ограждать меня от зла, использовали наркотики как морковку, чтобы заставить меня что-нибудь сделать. Но это срабатывало – я намывала до блеска наше жилье, мои оценки в школе всегда были неплохими. И за это я получала «награду».
Когда я была маленькая, у меня никогда не было подруг, потому что у других родителей хватало ума держать своих детей подальше от нашей семейки. Никаких дней рождения у других детей, никаких ночевок в гостях – ничего, что бывает в нормальном детстве. Моя первая настоящая подруга появилась в старших классах школы. Она хорошо училась, была очень умной – и хорошенькой. Она была не из тех, кому я могла бы понравиться, и я не понимала, почему она захотела со мной дружить, но и не спрашивала – я была просто рада, что могу с кем-то поговорить во время ланча.
Со временем я поняла, что на нее обрушились бедствия, гораздо более серьезные, чем мои. Бедняжка. Не буду грузить тебя деталями, но с ее приемного отца надо было снять живьем шкуру за то, что он с ней сделал.
Все эти годы учебы, пока мои родители были на работе, я приглашала подругу к себе домой и делала то, о чем буду всегда жалеть. Игнорируя очевидный факт, что у нее и так хватает проблем, я по глупости их умножала, когда запихивала ей в рот косяк и учила ее правильно вдыхать. Мне казалось, что это поможет ей заглушить боль от других вещей. К несчастью, так и получилось. Она пристрастилась к наркоте как муха к навозу и вскоре потеряла интерес ко всему остальному.
Поначалу она платила мне за наркотики, украденные мной у родителей. Потом, когда ей стало этого мало, она начала воровать в магазинах вещи, продавала их и на вырученные деньги сама покупала наркоту на улице.
Меня всегда терзала совесть за то, что я сделала с моей подругой. Ведь я знала, что наркотики ей не помогут, но все равно давала их. Но все же я не могла себе представить, что по моей вине у нее появилась привычка, которая потом сведет ее в могилу.
Теперь ты спросишь меня, при чем тут счастье. Как я говорила, у меня бывали моменты счастья – благодаря моей подруге, которая показала мне, что счастье иногда – самая печальная вещь на свете.
Через несколько лет после школы моя подруга забеременела. Она безумно любила свою дочку. Проблема была только в том, что она не могла порвать с наркотой, в которую я втянула ее. Она пыталась, поверь. Она использовала любую помощь и подолгу ходила чистая, но всегда срывалась. В конце концов она попала за решетку за дела с наркотой, а ее дочка оказалась в приемной семье. Моя подруга разрывалась, она страдала без дочки. Через четыре месяца она вышла, и ей сказали, что она должна быть чистой еще два месяца, чтобы получить назад свою девочку. Она ужасно страдала физически, но ради дочки держалась. Я была с ней, когда она пошла в социальную службу штата за дочкой. Мы должны были забрать ее в парке. Но когда мы подъехали, подруга увидела, как ее дочка играет на площадке с другой малышкой, и обе они веселые и здоровенькие.
«Она самая лучшая девочка на свете, правда?» – спросила она. Я согласилась с ней на сто процентов.
Кроме дочки, у нее не было в жизни другого счастья. Глядя, как ее малышка качалась на качелях, она заплакала. «Она заслуживает лучшей матери, чем я, – сказала она. – Ей нужен человек, который будет оберегать ее от бед и обеспечит ее будущее». Подруга посмотрела на меня и спросила: «Как ты думаешь, сильно ли я люблю моего маленького ангелочка?» Так она называла ее или иногда «Ангелочек Эв».
«Чертовски больше, чем мои родители любили меня», – ответила я.
«Это факт», – согласилась она. Тогда она сказала работнице социальной службы, чтобы та пошла и спросила у приемной матери, не хочет ли она надолго оставить у себя девочку.
Столько слез я еще никогда не видела в своей жизни. Так рыдала моя подруга, когда вернулась из парка без своей малышки. Но это были счастливые слезы. Она радовалась, что смогла сделать своей дочке подарок – подарила ей стабильность и безопасность. Подарила ей жизнь, свободную от ее собственных демонов.
