– Я очень рада, что узнала тебя, Пифагор, – сказала я, глядя как маленький человек обстругивает тонкую палку, по всей видимости собираясь меня на нее насадить.
Ну вот, я считала себя намного выше Феликса, но жизнь моя оборвется точно так же, как и его.
– Они будто не заметили разъема USB и телефона, закрепленного у меня на спине, – удивился сиамец.
– Не переживай, перед тем как начать нас жарить, они его с тебя снимут. Время у них есть.
Пифагор вновь закрыл глаза и приступил к поиску информации.
– Твоя служанка где-то совсем рядом! – сказал он. – Вероятно, в одной из вон тех палаток. Давай позови ее!
Я отчаянно, во весь голос, замяукала, но безрезультатно, потом, решив пойти до конца, заурчала на низкой частоте:
Натали! Иди сюда, ты мне очень нужна.
И чудо свершилось.
Сначала я почувствовала ее запах, потом увидела направлявшуюся в мою сторону фигурку. Я увидела ее, она – меня.
Служанка стала что-то оживленно обсуждать со своими маленькими собратьями, без конца повторяя наши с Пифагором имена. Человек с ожерельем из крысиных голов на шее, казалось, не желал ей уступать. Тогда Натали ушла и вернулась с другой самкой, очень на нее похожей.
Пифагор, не выходя из Интернета, объяснил:
– Это Стефани, ее сестра. Она руководила детским домом, в котором жили поселившиеся здесь маленькие люди. Потом к ним примкнули и другие сироты, пополнившие их ряды.
– А почему они пререкаются?
– По всей видимости, одна лишь Стефани обладает властью, достаточной для того, чтобы убедить детей нас пощадить.
Продолжая говорить решительным голосом, Натали показала на «Третий Глаз» сиамца. Тогда маленький человек выслушал ее объяснения и по прошествии нескольких минут согласился наконец нас отпустить.
Освободившись от пут и почувствовав под лапами твердую землю, я прыгнула служанке на руки и лизнула ее в щеку (да-да, знаю, обычно так себя ведут собаки, но в то мгновение я была слишком рада, что она спасла мне жизнь, чтобы прикидываться безразличной).
Пифагор вел себя гораздо осмотрительнее.
– Теперь, Бастет, ты должна выполнить оставшуюся часть возложенной на тебя миссии. Давай скажи Натали, что она должна помочь нам превратить Лебяжий остров в надежное убежище от крыс.
Я заурчала, взамен служанка стала гладить меня еще нежнее и что-то ласково говорить, улыбаясь и без конца повторяя мое имя.
Пифагор, похоже, подумал, что она меня понимает.
– Давай, – повторил он, – объясни ей.
– Нет, – отрезала я.
– Что «нет»?
– Я солгала: у меня пока не получается установить с ней надежный контакт.
– Ты так и не научилась передавать кошачью мысль в человеческий мозг? Как же так? Ведь я уверен, что твоя служанка прекрасно восприняла то специфическое урчание, посредством которого ты с ней только что общалась!
– Я предпринимаю все новые и новые попытки. Мне удается ее успокоить, порой даже донести до нее мои потребности, но дальше дело не идет.
Ну вот, я все Пифагору рассказала. Теперь он знает правду. В любом случае, это признание принесло мне облегчение. Нельзя без конца пускать ему пыль в глаза.
– Получается, мы проделали весь этот путь совершенно напрасно, – скорбно произнес Пифагор. – Почему ты мне раньше не сказала?
– Средство общения с людьми есть обязательно, его просто не может не быть! Я в этом уверена! Дай мне еще немного времени.
Я стала урчать на всех частотах, которые только было способно модулировать мое горло.
Тщетно. В ответ Натали меня лишь гладила, но не более того.
Темнело.
Чуть позже Натали отправилась спать в одну из брезентовых палаток. Я прикорнула у ее ног, закрыла глаза и вновь заурчала тоном пониже, чтобы успокоиться, хотя в глубине души знала, что по моей вине мы все обречены.
Ну почему? Почему люди не могут меня понять?
Потом мне тоже удалось уснуть. И только когда я провалилась в сон, чувство вины понемногу меня отпустило. Думаю, мне еще нужно очень многое сделать, чтобы научиться приносить пользу окружающим.
25
Встреча в странном облаке
Я спала.
Мне снился закат человечества и царствование крыс.
Они становились все больше, все многочисленнее и злобнее.
Ко мне подплыл какой-то силуэт. Это Камбис, король крыс, которого несли шестеро его собратьев.
Он восседал в кресле, в точности как люди, его шею украшало ожерелье с крохотными кошачьими головками. Выковыривая когтями из зубов остатки пищи, Камбис обратился ко мне и сказал:
– Меня тоже можно назвать специалистом по межвидовому общению. – Потом ухмыльнулся и уточнил: – В частности, я готов поговорить с тобой, Бастет. Мой первый вопрос звучит так: что ты предпочитаешь – чтобы тебя съели сразу или немного повременили?
Он разразился хохотом, очень похожим на человеческий.
Я тут же проснулась, вскочила, протерла глаза, а затем заставила себя уснуть вновь, в надежде увидеть другой сон.
На этот раз мне пригрезился Пифагор.
– Человеческую мысль я научился воспринимать только потому, что ее передавала подходящая человеческая особь, – сказал он. – В моем случае Софи. Мостов между нами нет, но где-то должен существовать узкий проход. Тебе достаточно лишь отыскать человека, способного тебя услышать. Найди нужного индивидуума, Бастет, и у тебя все получится. Теперь, когда ты знаешь что тебе нужно, сделать это будет несложно.
Я опять открыла глаза. Пифагор спал поодаль в гордом одиночестве, но я была убеждена, что эту мысль мне подбросил не кто-то, а именно он. На этот раз передо мной стояла конкретная, четко обозначенная цель – отправиться во сне на поиски человеческого разума, способного общаться со мной в пространственно-временном континууме, выходящем за рамки привычного нам мира.
Я сосредоточилась, закрыла глаза и в третьем сне сосредоточилась на своей мысли – маленьком, размытом облачке, – чтобы она не ширилась, как раньше, а, наоборот, сжалась в комок и взмыла в небесную высь. Мысль поднялась над лесом и рванулась к огромному облаку, в котором виднелись человеческие лица.
Я увидела лик Натали, но у нее, как и у многих других, были закрыты глаза.
И вот моя мысль поплыла над лицами спящих людей с выступающими носами и губами. Смеженные веки напоминали собой пучки травы. Внезапно мое внимание привлек какой-то отблеск – среди длинных ресниц, обрамлявших затрепетавшие веки, будто мелькнул какой-то гладкий розовый плод.
Губы, расположенные прямо под ними, растянулись в улыбке, затем открылись и произнесли:
