Я заурчала на средней частоте. Мой призыв подхватила Эсмеральда, за ней Вольфганг, а потом и все остальные члены отряда.
От излучаемых нами волн звенел воздух, даже насекомые и растения понимали, что мы объединились, образовав новую силу.
Живых людей в поле нашего зрения по-прежнему не было. Пифагор свернул налево, и через несколько минут мы уже стояли перед фасадом Елисейского дворца.
Потом по одному перебрались через решетку ворот и собрались во дворе.
Вольфганг показал кратчайший путь к убежищу на случай ядерной войны. Мы двинулись за ним, спустились по лестнице и увидели перед собой плотную, копошащуюся массу грызунов, сменявших друг друга и вгрызавшихся в бетон, крошившийся под их резцами.
Завидев нас, крысы застыли на месте. Потом в их рядах воцарилась паника. Одни инстинктивно выстроились в ряд, чтобы дать нам отпор; другие убежали, вероятно, за подкреплением. Мы тоже заняли боевую позицию.
Как и говорил Пифагор, им уже удалось вгрызться в стену довольно глубоко.
– Здесь принимать бой нельзя! – крикнул Пифагор. – Крысы возьмут нас в клещи: с одной стороны, те, что сгрудились у двери, с другой – те, что придут им на помощь. Поднимайтесь на поверхность, там у нас будет возможность быстро бегать и взбираться на деревья, и мы сможем в полной мере воспользоваться своими преимуществами!
Сиамец был прав. Я отдала приказ, наш отряд развернулся, поднялся наверх, оказался на улице и тут же увидел перед собой тьму красных глаз, сверкавших в полумраке. Крысиное подкрепление не заставило себя долго ждать. Как минимум две тысячи грызунов против сотни котов.
Мы перегруппировались, выстроились в боевой порядок, вздыбили шерсть, чтобы казаться больше, обнажили клыки и стали плеваться.
Крысы тоже взъерошили шерсть, их пасти стали издавать какие-то странные звуки.
– Это называется «бруксизм», – сказал мне Пифагор. – Крысы скрежещут резцами и, таким образом, точат их. В итоге те становятся острыми как бритва.
В рядах врага я разглядела крысу крупнее других. Она яростно точила зубы. Должно быть, вожак. Каждый раз, когда мощный грызун издавал челюстями звук, остальные тут же принимались скрежетать резцами ему в такт. Я мысленно назвала вожака Камбисом, потому что он казался мне современным воплощением врага, стремившегося нас уничтожить.
Я пронзительно мяукнула.
Крыса свистнула.
Мы бросились друг на друга, изрыгая взаимные угрозы.
Я давно замечала, что налаживать контакт с другим видом легче, если оба в гневе.
В горле у меня заклокотало, я вновь злобно мяукнула.
Крыса огрызнулась.
Подобные звуки ободряют нас и наделяют смелостью. Но мы вступили в схватку при соотношении сил один к двадцати, нас со всех сторон окружили грызуны, поэтому бежать было некуда.
Некоторые из нас уже пожалели о сделанном выборе и попытались укрыться на деревьях.
Вольфганг заурчал, и я поняла, что ему очень страшно.
Но вот Эсмеральда заняла боевую позицию, в любое мгновение готовая прыгнуть вперед.
Я повернулась к Пифагору – что ни говори, но ответственность за происходящее в первую очередь лежала на нем.
– Сражение должно состояться как можно позже, – заявил он.
Стратегия сиамца ускользала от моего понимания.
– И что от этого изменится? – спросила я.
Тогда Пифагор смежил веки, чтобы задействовать «Третий Глаз», и сказал:
– Благодаря камерам видеонаблюдения я вижу, что к нам спешит неоценимая подмога.
Кольцо крыс вокруг сжималось все плотнее, и я подумала, что мог иметь в виду Пифагор. Маленькие красные глазки и острые резцы приближались. В полный голос заявили о себе тысячи когтей, царапавших землю.
Внезапно ночную тишь разорвал чей-то рев.
Ганнибал!
После этого события стали развиваться с головокружительной скоростью. С развевавшейся на ветру гривой лев ринулся вперед. Крысы не успели выстроить линию защиты против этого огромного зверя. Ганнибал, как и подобает искусному воителю, зарылся пастью в кучу комков серой шерсти. Он хватал крыс по три, а то и по четыре за раз, словно травоядное, пощипывавшее зеленый куст. Крысы завизжали. После зубов Ганнибал познакомил их со своими когтями. Они со свистом разрезали воздух и крушили все что только можно. В сражении с врагом, против которого даже псы не могли выстоять, у крыс не было ни малейшего шанса.
– В атаку! – крикнула я соплеменникам.
Воспользовавшись замешательством, посеянным Ганнибалом в стане противника, мы тоже ринулись на крыс, имитируя по мере возможностей нашего старшего собрата. Благодаря огромной численности неприятеля лев смог продемонстрировать всю свою силу. Несколько вконец обнаглевших крыс прыгнули на него и вонзили ему в спину зубы, но Ганнибал без видимых усилий стряхнул их, и они покатились по земле.
Ганнибал был монстром, который нес смерть. Каждое его движение было неторопливым, точным, непринужденным и очень эффективным. Тех, кто его донимал, лев избавлял от тяжкого бремени земного существования.
Он танцевал.
Даже крысы и те пребывали под впечатлением от увиденного. Некоторые из них зачарованно смотрели на льва и, когда он их убивал, даже не сопротивлялись.
Ганнибала покрывала кровь его жертв. Тех, кто путался под ногами, он давил, будто рассыпанные на земле перезрелые фрукты. Нескольких крыс проглотил, похрустев ими, будто сухим кормом, восстановил свои силы и ринулся на остальных. Из его окровавленной пасти торчали крысиные хвосты, извивавшиеся будто щупальца. Грызуны, до поры до времени отсиживавшиеся в безопасном месте, вынырнули на поверхность, чтобы помочь своим собратьям, но против такого противника оказались бессильны. Но отступать все равно эти мерзкие твари не собирались. Они цеплялись за гриву льва, пытались запрыгнуть на спину, кусали за толстый хвост.
Для этих мелких, ничтожных грызунов взбешенный Ганнибал превратился в кромешный ад.
Битва длилась долго, на мой взгляд, даже слишком. Я сражалась бок о бок с Эсмеральдой и Вольфгангом. Мы защищали Пифагора, который время от времени подключался с помощью «Третьего Глаза» к камерам видеонаблюдения и собирал информацию о крысах, спешивших помочь своим сородичам.
Серый сиамец с синими глазами в этой суматохе держался на удивление спокойно и сосредоточенно, будто впитывая все, что его окружало.
Его отстраненность в сложившейся ситуации выглядела совершенно неожиданной.
Ганнибал: сила.
Пифагор: знание.
Я: общение?
Вместе мы могли одолеть кого угодно.
Некоторые крысы искали со мной ссоры. С их стороны это было ошибкой. Каждый, кто желал мне досадить, находили свою погибель – если не сразу, то спустя короткое время. Я хоть и не львица, но боевого духа мне было не занимать, к тому же действия Ганнибала вдохновляли меня все больше и больше. Мои удары становились точнее, я дралась, как никогда раньше, кусалась, царапалась, давила лапами. Каждое мое движение сопровождалось пронзительным мяуканьем. Какая-то крыса запрыгнула мне на спину, но я упала навзничь, завертелась на земле, ударила ее и вгрызлась в ее противную морду. Еще одну крысу, укусившую меня за хвост, отшвырнула к Ганнибалу, который раздавил ее легким взмахом лапы.
