Я с восторгом любовалась окрестным пейзажем. Меня со всех сторон окружали огоньки – неподвижные желтые и юркие белые или красные.
– Это их город, – сказал Пифагор, – город людей.
– Я редко отхожу далеко от дома, знаю лишь наш двор, улицу и крыши нескольких соседних домов.
– Люди возводят такие дома тысячами. Они выстраиваются друг за дружкой и тянутся до самого горизонта. Этот город называется «Париж».
– Париж, – повторила я.
– Этот холм – квартал Монмартр, а место, где мы сейчас стоим, один из их религиозных памятников: базилика Сакре-Кер.
– Ты это знаешь благодаря «Третьему Глазу»?
Мой вопрос остался без ответа. Я не сводила глаз с открывавшейся перед нами панорамы. Я понимала далеко не все из того, что говорил Пифагор, но при этом надеялась, что, слушая его, в конечном счете смогу обобщить полученные сведения и проникну глубже в смысл его фраз.
Ветер набросился на нас с двойной силой и чуть не швырнул вниз. Я припала ниже к земле:
– Я хочу, чтобы ты научил меня всему, что знаешь.
– У людей есть и другие такие города, разбросанные на огромной территории среди долин, полей и лесов. Все это образует страну, которую они называют Францией и которая располагается на некоем подобии гигантского шара – планете Земля.
– В первую очередь я хочу знать, зачем живу, почему я такая, а не другая, и что должна делать на этой твоей Земле.
– Я заговорил с тобой о географии, хотя тебя, по всей видимости, больше интересует история. – Пифагор глубоко вздохнул, лизнул правую лапку, поднес ее к уху и поднял голову. – Ну так слушай, это будет мой первый урок истории. Все началось 4,5 миллиарда лет назад с рождения Земли.
Я не посмела спрашивать, что представляет собой миллиард, но подумала, что это число превосходит все, что я знаю.
Глядя на усеянное блестками небо, мы увидели падавшую звезду, прорезавшую небосвод слева направо.
– Поначалу была только вода.
– Не хотела бы я жить в те времена. Ненавижу воду.
– Как бы там ни было, именно она положила всему начало. Сначала жизнь появилась в форме небольших водорослей, впоследствии превратившихся в рыб. Как-то раз одна из них выбралась из воды и стала ползать по суше.
Я не задавала вопросов, чтобы не прерывать плавного течения его мысли. Но что он имел в виду, говоря о рыбах? Живых существ, как Посейдон?
– Этим первым рыбам удалось выжить, они стали размножаться. Потом их потомки превратились в ящериц, которые со временем становились все больше и больше. Впоследствии их назвали динозаврами.
– И каких размеров они были, эти динозавры?
– Некоторые в высоту достигали этой самой башни, на которую мы с тобой забрались. У этих злобных, жестоких тварей были огромные когти и клыки. Все остальные живые существа жутко их боялись. А они становились все умнее и постепенно сформировали свое общество…
Пифагор на мгновение умолк, вздохнул и лизнул подушечки лапок.
– А потом с неба на землю упала огромная скала, изменив температуру и состав атмосферы. Динозавры вымерли. Выжили только небольшие ящерицы да млекопитающие.
– Что такое млекопитающие?
– Это первые теплокровные животные, покрытые шерстью и обладающие выменем, способным производить молоко. Мы тоже к ним относимся. Семь миллионов лет назад появились первые предки людей и кошек. А три миллиона лет назад предки людей разделились на больших и маленьких. Потом та же самая участь постигла и кошек.
– Ты хочешь сказать, что когда-то были большие кошки?
– Да, к тому же они есть и сейчас. Люди называют их львами. Хотя если говорить откровенно, то осталось их совсем немного.
– И они правда большие?
– Как минимум в десять раз больше тебя, Бастет.
Я попыталась нарисовать в воображении кошку таких феноменальных размеров.
– Но эволюция отдала предпочтение тем, кто поменьше и поумнее. Ветви маленьких людей и маленьких кошек развивались параллельно примерно до десятого тысячелетия до нашей эры. В те времена человечество открыло для себя сельское хозяйство: искусство сажать растения в землю и потом собирать урожай. Люди складировали выращенное зерно, но оно привлекало к себе полчища мышей, которые, в свою очередь, приводили за собой…
– Наших предков?
– Обнаружив, что кошки позволяют им сохранить продовольственные запасы, люди стали относиться к ним с большим уважением.
– Стало быть, они больше не могли без нас обходиться… И тогда решили нам подчиняться, да?
– В силу обстоятельств люди и кошки на том историческом отрезке прекрасно ладили друг с другом.
– Если я правильно поняла, получается, что мы сблизились с ними добровольно?
– Мы их выбрали, благодаря нам они стали жить лучше и, в конечном счете, решили взять нас к себе и кормить. На острове Кипр есть древняя могила, возраст которой насчитывает больше семи с половиной тысяч лет. В ней был найден скелет человека, рядом с которым покоились кости кошки.
– А что такое могила?
– Когда человек умирает, соплеменники не бросают его на съедение другим животным и уж тем более не едят сами. Вместо этого они хоронят его в земле.
– И их потом едят черви?
– Подобное обращение с ближним у них в традиции. А присутствие кошки в этой могиле означает…
– …что они придавали нам большое значение.
– Ну все, Бастет, на сегодня хватит. В следующий раз ты услышишь от меня продолжение совместной истории кошек и людей.
– Когда?
– Если хочешь, мы с тобой время от времени можем встречаться и я буду делиться с тобой своими знаниями о мире людей. Тогда ты, может быть, поймешь, что перед тем, как пытаться наладить с ними двухсторонний контакт, нужно как минимум усвоить их познания хотя бы в режиме приема. Ведь они поистине удивительны, особенно для (он про себя подумал «невежды») кошечки… у которой нет «Третьего Глаза».
Когда из-за туч медленно выплыла луна, он предложил мне хором помяукать во всю мощь наших легких. Мне это доставило удовольствие. В звучной вибрации, исторгавшейся из моей гортани и приводившей в трепет каждую косточку, я ощутила мощное, неведомое чувство, будто союз наших сердец вознес меня на вершины блаженства.
Ветер трепал мои усы и шерстку, колыхавшуюся мягкими волнами.
Я чувствовала себя просто восхитительно, потом мы еще долго мяукали – до тех пор, пока я не выбилась из сил и не умолкла. Потом восторженно заурчала и вернулась к созерцанию Парижа, медленно гасившего свои огни.
Мне конечно же очень хотелось, чтобы Пифагор объяснил тайну «Третьего Глаза», позволяющего ему получать столько бесценных сведений, но я знала, что попытки настаивать ровным счетом ни к чему не приведут. Все, о чем он мне поведал сегодня, я запомнила. Благодаря ему я стала кошкой, лучше понимающей то, что происходит вокруг, кошкой, знающей историю своих предков. До меня вдруг дошло, что, чем больше я узнаю́, тем легче мне дается новая информация. Уж что-что, а это мне понравилось.
