Телефон в квартире Линдхаута в переулке Берггассе отключили уже много лет назад. Поставили в известность доктора Колланжа и попросили его проинформировать Линдхаута. Тот уже возвращался в Соединенные Штаты. Швехат, аэропорт Вены, с большим трудом выяснил, в каком самолете он находился, и время, когда машина должна была прибыть в Нью-Йорк.
К этому времени вертолеты уже несколько часов кружили над Пырейной областью — над Ричмондом, Харродсбургом, Данвиллом, Винчестером, Версалем, Франкфуртом, Джорджтауном и Парижем, над широкими полями и густыми лесами, над ущельями и возвышенностями. Поисковики тщательно обследовали отдельно лежащие фермы и одинокие хижины, копны сена и выгоны для лошадей. Ищейки, которым дали понюхать одежду Труус, вывалив языки, тяжело дышали на жаре.
Специальные подразделения полиции и ФБР прочесывали более крупные города. Проводились облавы и временные задержания подозреваемых, известных полиции лиц с прежними судимостями и установленных наркоманов.
Все небольшие частные радио- и телестанции региона постоянно передавали описание Труус вместе с просьбой ко всему населению оказать помощь. То же самое делалось и через установленные на автомобили громкоговорители.
И действительно, люди, проживавшие в Пырейной области, помогали чрезвычайно активно. Необходимо было проверять сотни сигналов о встречах с незнакомцами или о необычных происшествиях за последние дни — путем устных допросов или с помощью мощных компьютеров ФБР. В качестве вознаграждения за ценную для следствия информацию сначала указывалась сумма 10 000, а через несколько часов уже 50 000 долларов. Это привело к тому, что масса людей пытались наудачу рассказывать полиции разные истории. С короткими интервалами частные радио- и телестанции — естественно, и те, которые принадлежали таким гигантам, как ABC, NBC и CBS, — прерывали свои передачи, и дикторы зачитывали обращения к населению и зашифрованные сообщения людям, занимавшимся поисками.
Труус исчезла бесследно.
18
Вдруг все чудесные, все прекрасные цветы завяли, краски стали серыми, а затем и вовсе почернели. Мерзкие щупальца приближались к Труус, обвивали, душили ее…
Она открыла глаза. Хотела кричать, но мешал кляп. Ее голова моталась из стороны в сторону.
Было темно, но, несмотря на свое сумеречное состояние, Труус заметила, что вокруг были люди. Она чувствовала запах сигаретного дыма. Нос у нее опух, а язык прилип к небу.
Она могла издавать только гортанные звуки. Чья-то рука стала сильно хлестать ее по щукам. Труус пыталась увернуться, но ей это не удавалось — одна рука и одна нога были прикованы наручниками к железному каркасу кровати. Панический страх, страх, какого она никогда не испытывала, страх, которого она не могла себе представить, сковал ее. Она задрожала всем телом.
— Ну вот, — сказал чей-то мужской голос, — опять задыхается. — Кто-то грубо вытащил у нее изо рта кляп. — Так, маленькая потаскушка. Смотри не распускай язык.
Другой мужчина хихикнул, визгливо и по-идиотски.
Труус увидела свет. Вспыхнула фара.
— Где я? — простонала Труус.
— Заткнись, детка.
— Какой сегодня день?
— Заткнись, детка.
— Кто вы?
— Черт побери, ты что, не можешь держать язык за зубами? Влепи ей еще раз!
Кто-то еще раз ударил Труус по лицу. А потом снова захихикал.
— Воды… — застонала Труус. — Дайте воды…
— Потом, — сказал Эл. — Сначала поговори-ка со своим папочкой. Сядь! Ты должна сесть! — Человек в тени рывком дернул ее вверх. Она закричала от боли. Резкий свет фары слепил ее. Перед ней положили лист бумаги.
— Что… что это?
— Сейчас ты громко прочитаешь то, что там написано, и при этом будешь все время смотреть на свет!
— Зачем?
— Заткнись! Если ты не сделаешь того, что я тебе говорю, ты не проживешь и пяти минут. Все из-за твоего сраного папочки.
— Из-за… но зачем?
— Не твое дело. Ну как, будешь читать?
— Нет.
Невидимый Эл два раза подряд ударил Труус по лицу. Ее голова мотнулась в сторону.
— А сейчас ты получишь кое-что другое, а не оплеуху, маленькая свинья! — сказал его голос. — Ну, давай, давай, пошла!
Дрожащими губами, запинаясь, Труус стала читать текст, отпечатанный на машинке:
— Адриан, умоляю тебя, скажи, что все, что ты слышал и видел в Вене, было подлогом. Скажи, что ты убежден в том, что босс «французской схемы» самым подлым образом пытался обвинить мистера Брэнксома… Что с мистером Брэнксомом?
— Не задавай идиотских вопросов, читай текст, глупая потаскуха!
— Но…
— Цыц! Читай дальше! Если не будешь читать — пожалеешь.
Труус заплакала. Плача, она читала дальше:
— Если ты сейчас обвинишь мистера Брэнксома, меня убьют. Это совершенно точно. Ведь если общественность действительно поверит в то, что фальшивки, которые ты видел в Вене, никакие не фальшивки, а подлинники, то люди босса будут просто вынуждены меня убить. Вынуждены, Адриан, вынуждены! Потому что только в этом случае общественность действительно поверит, что мистер Брэнксом — босс. Добрый мистер Брэнксом, который тебе всегда так помогал! Это наверняка ловкий ход босса. Ведь тогда никто больше не будет его искать и он будет в безопасности. Адриан, прошу тебя, не обвиняй мистера Брэнксома. Иначе у тебя больше не будет дочери. Иначе я буду мертва… — Труус с трудом перевела дыхание. — Что все это значит? Что такого увидел и услышал мой отец в Вене? Почему он теперь не может…
— Заткни свою паршивую глотку!
Голова Труус дернулась и стукнулась о каркас кровати — такой сильный удар нанес ей Эл. Она разразилась безудержными рыданиями.
— Проклятье! — Эл запихнул в рот Труус носовой платок. Она осела на пол, с трудом дыша.
Эл подошел к Джеки. Тот как раз вытаскивал последний снимок из своего поляроида.
— Что-нибудь получилось?
— Ясное дело. И полный идиот сделает фотографии с этой штукой.
— А магнитофон?
— Сработал.
— Тогда сейчас же поезжай в аэропорт. Пит тебя ждет на своей машине. Он должен как можно скорее доставить снимки и кассету в «Плазу». Босс забронировал там номер для Линдхаута и Колланжа.
— Босс…
— Только позаботился о том, чтобы копы выбрали «Плазу», ты, дерьмо!
Джеки внезапно закряхтел.
— Что с тобой?
— Ты мне должен дать еще одну дозу, Эл. Мне хреново. А мне сейчас вести машину и нельзя ошибиться…
— Перестань скулить, получишь ты свою дозу… — Эл обозлился. — Это же надо — выискать именно такого застарелого наркомана, как ты! Все дерьмо. Иди сюда, приготовь руку.
