– Лия! – позвал громко. Вместо нее вошел Антон. И что поразило Каракуля, так это свирепое выражение на детском личике. – Где мама, Антоша?
– Поесть тебе готовит в прихожей, – сказал мальчик, подступая к кровати Каракуля и оглядываясь на дверь, затем прошипел угрожающе: – Она моя! Понял?
– Понял, – недоуменно произнес Каракуль, хотя ничего не понял. – Ты чего злишься, Антошка?
– Потому что мама не будет больше спать на твоей кровати.
– На моей? Ты офонарел? Когда?!
– Я сам видел. Сегодня. Она спала на твоей кровати, а ты... ты ее обнимал! Больше не обнимай, понял? И ножичек я тебе верну.
– Так она... – дошло до Каракуля, он застонал.
Появилась Лия с подносом, на котором дымилась яичница – одно из любимых блюд Каракуля, и кофе.
– А я собралась тебя будить. Скоро приедут Руслан и Артем. А ты, Антоша, иди, обед для тебя на столе.
– А он что, до стола не может дойти? – проворчал Антон, шагая к двери.
– Антон! – прикрикнула на сына Лия. – Как тебе не стыдно? Иди.
– Где пулемет? – вспомнил Каракуль, зачем звал ее.
– Здесь, – ответила Лия. – Руслан его принес и оставил в той комнате. Ешь.
– Тогда порядок, – успокоился он. – С пулеметом не страшно и помирать.
Лия поставила поднос ему на колени, а он следил за мальчиком. Закрывая за собой дверь, Антон пригрозил кулаком. Каракуль аж задохнулся от черной неблагодарности, тем временем Лия подсела к нему, намазывала масло на хлеб. Идиллия, черт возьми, о какой мечтал, не хватало совсем немногого. Он поставил поднос на тумбочку, выхватил из рук Лии хлеб и нож, бросил туда же, и завалил ее через себя на постель. Потянулся поцеловать, но она уперлась руками ему в грудь, яростным шепотом остановила:
– Ты с ума сошел? Там Антоша!!
– Ты спала у меня? – зашептал и он. – Мне Антон сказал.
– Спала, да, но сейчас пусти.
– А я, дурак!.. Лия, на двери крючок. Антона попросим поиграть во дворе...
– Нет, только не днем! – Лия ловко вывернулась, спрыгнула с кровати. – Руслан запретил днем выходить даже во двор. Жди ночи.
– Но до ночи я не доживу! – взвыл Каракуль.
– Доживешь, – отрезала она, выглядывая в окно. – Руслан и Артем приехали.
Каракуль с голодной тоской смотрел на нее. В этих местах почему-то любят блондинок и очень полных. А ему никогда не нравились бесцветные женщины, а уж жировые складки на теле тем более. Он сам здоровенный, поэтому рядом с собой хочет видеть стройную женщину с красивыми формами, как он их понимает, со смуглой, похожей на южный загар кожей, с черными, огненными глазами. Такова Лия. И все это могло принадлежать ему еще ночью, если б не уснул. Послышались шаги в соседней комнате. Каракуль ударил кулаком по подушке:
– Черт их принес. Ты такая красивая...
– Ешь, – поставила она поднос ему на ноги. – Шесть яиц, глазунья, как ты любишь. Хотя усваивается всего два в сутки. Входите.
Она повернулась на стук. Первым вошел Артем и воскликнул:
– Чтоб я так жил! Мне никто не подавал обед в постель. Повезло тебе.
Лия смутилась и ушла. Артем проводил ее восторженным взглядом, что очень не понравилось Каракулю, он даже вилку сжал в кулаке от ревности. Руслан внес стул и оседлал его, Артем присел на кровать и сразу начал:
– Ты ешь, думай и говори одновременно. Давай выкладывай план, а мы со своей стороны подумаем, чем помочь.
– Мне нужно, чтобы кто-нибудь из вас проследил за домом Алекса, – говорил Каракуль, уписывая за обе щеки яичницу. – Они должны быть все там, я проникну ночью...
– Сейчас ограду держат под током, ты прошлый раз здорово их пуганул, – вставил Руслан. – Но эту проблему ликвидируем.
– Отлично, – сказал Каракуль. – Я залезу в дом через окно...
– Тебе дверь откроет один наш общий знакомый, – перебил Руслан. Изумленный Каракуль перестал есть. – Да, откроет. Но вот потом ты его не продавай. Кстати, как думаешь действовать?
– Как и в прошлый раз, – ответил Каракуль. – Сначала по дыням вмажу, от всей души вмажу, потом допрос с пристрастием проведу. Я из них вытащу все, уж поверьте.
– Не перестарайся, тебе лишние трупы ни к чему, – предупредил Артем. – Мы будем рядом, в случае осложнений – придем на помощь. Нам желательно не светиться.
– Понял, – кивнул Каракуль. – Когда идем?
– Сегодня, – ответил Руслан. – Тянуть не стоит. В половине первого за тобой заедут, мы будем на месте. Ну, можешь отдыхать.
Когда они ушли, Каракуль позвал Лию. Она взяла поднос с грязной посудой, а он задержал ее, схватив за полу халата, шепотом приказал:
– Чтоб в восемь часов Антошка спал, как сурок.
– Он не ложится так рано спать, – захлопала глазами Лия, не представляя, что ее ждет. – До чего вы договорились?
– За папкой пойду. В восемь меня разбудишь, а Антон чтоб спал. Все.
Провожая Лию глазами, мысли его были приземленными, плотскими. А по идее, должен был думать только о том, как добыть папку. Но перед взором была лишь обнаженная Лия на постели. Каракуль прикрыл веки, задерживая видение. Потом вспомнил, схватил часы. Три часа осталось до восьми. Три часа изнурительного ожидания. Лучше поспать.
Хачатур Каренович вызвал в порт Кизила, Сашко и Васильича. Адам Булькатый не понимал его тревог по поводу номера телефона, потому, находясь в ожидании троицы Алекса, высказал сомнения пополам с раздражением:
– Да чего ты так уперся в Вадима? Ну, звонил кому-то из парней Алекса, ну и что из того? Это я должен оскорбиться. Слюнтяй Вадим представляется моим кентом.
– Ти правда не понимаешь?
Хачатур Каренович, очищая апельсин от кожуры, вскинул на Адама ничего не выражающие глаза, да и вопрос задал без интонационной окраски. Налив себе и Булькатому по рюмке коньяка, выпил, сосредоточенно отделил дольку апельсина, съел, причмокивая. Глядя на него, можно было подумать, что над ним не висел дамоклов меч в виде бумаг покойного Алекса. И вечно чего-то недоговаривает, таится. Адам Рудольфович внутри взбесился, проглотил коньяк и закусывать не стал. Хачик протянул ему дольку апельсина, но, видя, что тот даже не посмотрел в его сторону, съел сам, только потом объяснил то, чего не понял Булькатый:
– Ти меня удивляешь, честное слово. Всэ люди Алекса уже работают у меня...
– Ну и что? – поднял плечи к ушам Адам Рудольфович. – Вадим собрался рекомендовать мне, значит, не всем нравится у тебя.
Наглое заявление. Хачатур Каренович ухмыльнулся про себя, оставаясь внешне таким же флегматичным. Да люди Булькатого, пожелай того Хачик, стартанут к нему, как спринтеры, наперегонки. Адам жадный, очень жадный человек, этот порок никого не украшает, а у Булькатого из-за этого масса проблем возникала. Люди не любят, когда их надувают, Адам же не стеснялся заплатить меньше, высчитывая различные штрафы. И вдруг он посмел сказать, что кому-то не нравится у Хачика!
