– Да? – недоверчиво произнес Адам. – И кто?
– Его жена. Инна.
– Да что вы! – захохотал Адам. – Инна?! Никогда не поверю. Она не додумается до такого. Да и не способна...
– Ой ли? – не поверил Артем. – Вы знаете, сколько преступлений приходится на слабый пол? Практически половина. (Адам отмахнулся.) Да, да. И часто их отличает жестокость сверх меры. К тому же у Инны есть мотив. Даже два. Это деньги ее мужа. Она ведь так и не развелась с ним...
– Простите, что перебиваю, но это Алекс не давал ей развода. Мстил так.
– Правда? – удивился Артем. – А у меня другие сведения. Она хотела вернуться к нему, а он не простил измены.
– Всё слухи, которые распускал Алекс. Ему не нравилось слыть рогоносцем.
– Но это же нормально. Рогоносец – это обидно. Он ее бриллиантами завесил, как елку новогоднюю, ни в чем не нуждалась, а она сбежала. Согласитесь, такое трудно пережить.
– Инна нуждалась в участии, внимании, этой женщине нужна любовь, – возразил Адам, очевидно, считая себя знатоком женских душ. – И какая это женщина! Во-первых, породистая, все при ней, умеет подать себя. У нее великолепный вкус, это Инночка обставила дом Алекса, охотничью усадьбу, выбирала ему костюмы, даже наряды его мамаше покупала только она. Умница, образованная. А как Инна определяет на глазок, сколько карат в бриллианте! Практически не ошибается!
– Ценное качество, – без иронии сказал Артем. – Вы так хорошо ее знаете?
– Хм, следующий ваш вопрос будет: откуда знаю? – перебил Булькатый, проявив исключительную сообразительность. Он не был похож на того Адама, которого Артем допрашивал после нападения Каракуля на его людей в лесу. – Видите ли, по-настоящему привлекательных женщин мало, когда они попадаются, то невольно притягивают глаз, за ними следишь, так сказать, любуешься. И потом, мне не раз приходилось с ней общаться. Город маленький, то там встретишь, то... А какой второй мотив?
– Деньги, – убежденно сказал Артем, словно два одинаковых мотива нельзя объединить в один. – На операцию ее матери. Она приезжала просить их у Алекса, не дал.
– Да, я знаю. Скупердяй. Не для себя же просила, для мамы.
– Тем не менее она достала деньги... – И Артем выжидающе уставился на Адама.
Прикинув, что следователю, возможно, известно больше, Адам Рудольфович вынужден был признаться:
– Инна попросила у меня, и я дал. Взаймы.
– Вы дали под проценты?
– Что вы, как можно! Без.
– А как же она собиралась отдать долг? Сумма наверняка немаленькая...
– Двадцать тысяч, – сказал Булькатый. – Она обещала отдавать частями. Временем я ее не ограничивал.
– Угу. Понимаете, Адам Рудольфович, мы задержали Инну, сейчас она находится в нашем следственном изоляторе.
Новость ошеломила Булькатого, он даже не сообразил скрыть это:
– Инна на нарах? Ну и ну! Значит, дело серьезное?
– Вы могли бы помочь ей, – пропустил вопросы мимо ушей Артем. – Например, внести залог, тогда ее отпустят.
– А какая сумма залога?
– Пока не установили, но тысяч сто – сто пятьдесят будет.
– М-да... – призадумался Адам. – Очень большая сумма... Я должен подумать. Нет, конечно, я хочу помочь Инночке, но... А поменьше нельзя?
– Боюсь, может быть и больше.
– Понимаете, я понес большие убытки... А это Инна просила, чтобы я внес залог?
– Да. Говорила, вы единственный благородный человек в городе.
– Хорошо, я подумаю, что смогу для нее сделать.
Спустя пару минут, когда ушел Адам, в кабинете появились Сева и Руслан. Первый оседлал стул, на котором до этого сидел Булькатый, и положил подбородок на спинку с озабоченным видом. Второй, беспрестанно ухмыляясь, подпер плечом стену, скрестив руки на груди. Сева подытожил:
– Из вашего базара ясно, что у Булькатого и Инны был сговор.
– Что ты все ухмыляешься! – досадливо бросил Руслану Артем.
– Да я по поводу «благородства» Адама. Оценил ее как лошадь – породистая! А как эта породистая и образованная матом крыла, когда мы везли ее из Краснодара, – закачаешься. Нет, ребята, одними допросами их не взять. Загнать Адама в угол могут только конкретные цифры, значит, папка Алекса. Но при одном условии: если папка не утонет в наших коридорах.
– Что так долго? – спросил Каракуль запыхавшегося Вадима в тот же день, но поздним вечером. – Принес?
– Погоди, дай отдышаться, – упал тот на траву. – Привет, девчонка.
Лия в джинсах и свитере, которые вчера принес ей Вадим, в его же кроссовках на несколько размеров больше, недружелюбно поздоровалась. Тем временем Вадим достал сложенный листок, отдал Каракулю:
– Ты был прав, мне не доверяют, «хвост» засек. Пока убегал, вот тебе и время.
– Смотри, осторожней, это не шутки, – предупредил Каракуль. – Не приходи пока. Я сам позвоню, если понадобишься.
– Да не бойся, я им не дамся, – самоуверенно заявил Вадим.
– Много вас, таких героев, – читая записку, буркнул Каракуль. – Сколько лет?
– Скоро двадцать два стукнет.
– Солидно, – ухмыльнулся Каракуль. – Не рискуй попусту башкой, а то, когда отвалится, пожалеешь, да поздно будет.
– Зачем тебе? – указал Вадим подбородком на записку.
– Это на крайний случай. Живет один?
– Один, я точно выяснил. Квартиру снимает.
– Новостей нет?
– Пока нет. Меня на побегушках держат, к серьезным разговорам не подпускают. Ладно, возьмите еду, там сахар и чай, хлеб, масло. Держи требуху своей псине, ну и воняет она! В два пакета засунул, а вонь через рюкзак чуял. Батарейки на, веревку, «кошку» – все, как ты просил. Пару дней продержитесь. Я пошел. Пока.
Вадим, сбегая вниз, очень быстро растаял в густых сумерках, Лия и Каракуль вернулись на «базу».
Глава 19
На следующий день Руслан срочно вызвал по телефону Артема и Севу в три часа пополудни. Дожидался их на пустовавшем пляже, сосредоточенно бросая камни в воду и поглядывая назад. Но вот на улице, выходящей прямо на пляж, затормозила машина, Руслан поднялся и пошел навстречу.
– Что так срочно? – не терпелось узнать Севе.
– Сорока на хвосте новости принесла, – и предложил пройти к скале, упирающейся носом в море, там сесть можно, посторонние не подслушают.
– Ничего себе – перестраховка, – скептически хихикнул Сева, следуя за Русланом.
Расположившись на выступе скалы, Руслан переводил взгляд с Артема на Севу и обратно, затем достал сигарету, мял ее, задумавшись, и не торопился разъяснить, зачем позвал их. А те стояли.
