Однако 30 августа в Москве, на заводе Михельсона двумя пулями из «браунинга» был тяжело ранен Ленин. Одновременно в Петрограде был убит председатель местной чрезвычайной комиссии М. С. Урицкий. Заметим, что к этому моменту ПетроЧК успела вынести всего 21 смертный приговор, из которых 10 за уголовные преступления и преступления по должности, остальные – за довольно бессмысленный заговор, по утверждению Марка Алданова, вызванный резким неприятием Брестского мира; его участники даже планировали взорвать Смольный. Заметим, что до августа в Петроградской ЧК расстрелов не было вообще. К несчастью, среди расстрелянных оказался любовник студента Леонида Канегиссера…
А ведь именно Урицкий сдерживал активность трусоватого Зиновьева, который после покушения на себя 27 августа требовал развернуть в городе беспощадный террор. К примеру, летом 1918 года в Красном Селе имела место попытка восстания, организованная капитаном М. Г. Дебогорий-Мокриевичем и полковником-авиатором Моренном. Арестованный капитан Мокриевич, как следует из некролога, опубликованного в 1926 году в информационном листке лейб-гвардии Финляндского полка «Финляндец»[316], «долго сидел в „чека”, на Гороховой и в Дерябинской тюрьме и лишь чудом был вырван из рук смерти своей матерью…». Такой вот страшный террор – погрозили пальцем и вновь назначили на командную должность, адъютантом 47-го советского полка в Нарве. Но Мокриевич не унимался: в декабре 1918 года он «совместно с командиром полка и его помощником, отдал приказ повернуть штыки против коммунистического полка». Лишь после этого чрезвычайка наконец-то его расстреляла – но не сразу, а 31 января 1919 года в Ямбурге.
И лишь с гибелью Урицкого Григорий Евсеевич сумел развернуться вовсю – только за следующие два дня в городе было расстреляно 512 человек, а к концу сентября число жертв перевалило за 800.
Но мы забежали вперед. 31 августа стало первым днем «красного террора» – хотя официально эта кампания была объявлена только 5 сентября. По всей стране прокатилась волна призывов к беспощадным расправам над «контрреволюционерами»; насколько это явление было стихийным, а насколько спланированным (и кем) – тема для более серьезной работы, нежели наша…
2 сентября в «Известиях» была опубликована телеграмма Сталина, Ворошилова и Минина, от имени Военного совета СКВО сообщавших, что в ответ на покушения на Ленина и Урицкого в Царицыне будет организован «открытый, массовый и систематический террор на буржуазию и ее агентов». Ратьковский пишет, что с 30 августа в Царицыне было расстреляно более 50 человек, в Саратове – до 30 человек, в Астрахани – 9 человек. Позднее комиссией Н. Ф. Латышева, расследовавшей Астраханское восстание 15–28 августа, было расстреляно еще 5 человек, в том числе двое – за вымогательство взяток[317].
Всего за сентябрь-октябрь в Царицыне было расстреляно 102 человека, в том числе 24 бывших жандарма и 28 бывших офицеров. Только двое из них были расстреляны за уголовные преступления[318]. Неясно, входят ли в указанное число расстрелянные здесь в начале сентября. По крайней мере, в опубликованном 1 ноября 1918 года в «Известиях Царицынской Губернской Чрезвычайной Комиссии» списке расстрелянных за сентябрь-октябрь было 104 фамилии, в том числе инженер Алексеев с сыновьями. Кроме них за участие в заговоре Алексеева было расстреляно еще 20 человек, в том числе одна женщина. Еще 14 человек было расстреляно за откровенную уголовщину – четверо по делу о хищении 383 000 рублей по поддельным документам, 10 – за участие в банде Рукмана.
Таким образом мы видим, что зафиксированное число расстрелянных Царицынской ЧК в августе-октябре 1918 года составляло от 114 до 160 человек, причем подавляющее большинство из них приходится на сентябрьскую кампанию «красного террора».
Существуют и другие данные. Так, по отчету Секретного отдела ВЧК, основанному на цифрах, полученных от губернских ЧК, за весь 1918 года Царицынской губернии произошло 7 восстаний, в ходе были убиты 17 человек, а еще 39 человек расстреляны после восстаний. Кроме того, 16 человек были расстреляны за бандитизм[319]. Последняя цифра очень близка к «осеннему» списку – 14 расстрелянных за бандитизм, это говорит о высокой степени полноты данных.
Если считать, что по «заговору инженера Алексеева» были расстреляны 33 человека (10 – в августе, 23 – в сентябре и октябре), то получается, что за участие в других восстаниях было расстреляно только 6 человек. Прибавив к ним десятерых «алексеевцев», расстрелянных в августе и 104 человека из «осеннего» списка от 1 ноября, мы получим 120 жертв «красного террора» в Царицыне и его окрестностях летом и осенью 1918 года. Скорее всего, эта цифра не полна, но она достаточно приближена к реальной.
Боевые документы[320]
1. Из доклада командования СКВО в Высший военный совет о состоянии войск, расположенных по Грязи-Царицынской железной дороге.
№ 60
29 мая 1918 г.
г. Царицын
В течение 26 и 27 мая я, проезжая по Грязи-Царицынской железной дороге, ознакомился на местах со всеми начальниками более крупных войсковых отрядов, выставленных для охраны названной железной дороги. Из их подробных докладов выясняется нижеследующее.
I. Командный состав, за весьма редкими исключениями, совершенно не подготовлен к выполнению даже самых простых задач. Большинство из них вполне искренне хотят решить поставленную им задачу (охрана безопасности Грязи-Царицынской железной дороги), но все они решили ее в общем совершенно неудовлетворительно, в особенности начальники участков районов станций Филоново и Себряково: подчиненные им войсковые соединения в сущности сидят на самой дороге (к тому же в вагонах) или непосредственно у железной дороги. Таким образом, приняв во внимание современное несение службы войсковых частей, их безусловную ненадежность в отношении сторожевого охранения, а в особенности почти полное отсутствие подготовленного командного состава, необходимо заключить, что о сколько-нибудь надежной охране Грязи-Царицынской железной дороги говорить не приходится.
II. Штабы, в сущности, также не организованы, как штабная служба вообще, так в особенности вопросы разведки и прочной связи или совсем не разрешены или разрешены крайне неудовлетворительно; например, в филоновском районе от отряда выставлено по одному направлению к стц. Алексеевской два авангарда: эскадрон в ст. Ярыженской, эскадрон в ст. Дурновской, причем никакой разведки в западном (едва ли не более опасном) направлении не высылалось. В себряковском районе конница для разведывания высылалась от главных сил лишь на четыре версты вперед, причем не доходила даже до своего авангарда на три версты (авангард был выставлен на семь верст). Вообще служба охранения и в особенности разведка поставлены крайне слабо.
О прочности связи и о ее налаженности говорить также не приходится: прочной, надежной связи не было.
III. Состав отрядов, численность их. Отряды организованы весьма различно, наименование отрядов совершенно не отвечает установившемуся вообще понятию. Так, например, существует 2 Донская «армия» Юргштадта, состоящая всего из 750 штыков (из них 300 штыков в вагонах на ст. Филоново), двух эскадронов (всего 165 коней и сабель) и бронированного поезда с одним орудием и 6 пулеметами. 1 стрелковый полк насчитывает всего до 500 штыков, во 2 стрелковом полку – до 700 штыков. Затем в одном отряде имеется 4 орудия, в другом, почти равной численности, – ни одного орудия. По-видимому, при организации отрядов совершенно не придерживались определенного плана, а руководствовались какими-то частными соображениями, в результате которых и получилась полная импровизация.
