Книга Возвышение Сталина. Оборона Царицына, страница 70. Автор книги Владислав Гончаров

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Возвышение Сталина. Оборона Царицына»

Cтраница 70

Однако более всего Снесарева тянуло не к математике и не к пению, а к военной службе. Сразу после блестящего окончания университета он поступает… на годичное отделение Московского пехотного юнкерского училища и оканчивает его с отличием и занесением на мраморную доску. После этого молодой подпоручик (с 1893 года – поручик) семь лет служит в 1-м лейб-гвардейском Екатеринославском полку, в основном, на штабных должностях. Следует попытка поступить в Николаевскую инженерную академию (ту, что в Инженерном замке) – неудачная, Андрей Евреньевич «срезался» на рисовании. Однако молодой поручик не унывает и в 1896 году повторяет попытку, на этот раз подав заявление в Академию Генерального штаба. Закончив ее в 1899 году по первому разряду, штабс-капитан Снесарев получает направление на службу в Среднюю Азию, обер-офицером для поручений в штабе Туркестанского военного округа.

Почти сразу же новоиспеченый офицер Генерального штаба получает особое поручение – отправляется в командировку в Северную Индию через Памир, Кашгар и Афганистан. В конце 1900 года он отравляется в четырехмесячную поездку в Англию, а вернувшись, в 1902 году назначается командиром Памирского отряда. В 1903 году он выпускает двухтомное военно-географическое описание Северо-Индийского театра, затем следуют несколько работ с описаниями Памира и Восточной Бухары.

В 1904 году Снесарев получает чин подполковника и возвращается в Санкт-Петербург на должность помощника делопроизводителя в управлении генерал-квартирмейстера Генерального штаба – в современной терминологии это значит оперативный отдел Генштаба. Многие биографы Снесарева склонны утверждать, что его занятием в Генштабе была разведка. Но это не так – управление генерал-квартирмейстера занималось только пассивной обработкой и систематизацией информации, поступавшей из различных источников; непосредственное руководство активными разведывательными действиями осуществляло созданное в 1903 году «разведочное отделение» ротмистра Лаврова, в 1905 году преобразованное в 5-е делопроизводство 1-й обер-квартирмейстерской части под руководством полковника Абадаша. В 1910 году эта структура вновь была выделена из общей системы генерал-квартирмейстерства, став Особым делопроизводством, а его новый руководитель, полковник Монкевиц одновременно занял должность помощника 1-го обер-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба.

Но мы уклонились в сторону. Занимаясь Центральной Азией, Снесарев оказывается в числе востоковедов с мировым именем. Он становится ученым секретарем Русского географического общества, членом Императорского общества востоковедения, преподает военную географию в юнкерских училищах, активно участвует в работе Российского общества ревнителей военных знаний, в 1908 году на XV конгрессе ориенталистов в Копенгагене читает на немецком языке два доклада: «Религии и обычаи горцев Западного Памира» и «Пробуждение национализма в Азии», а вскоре публикует книгу «Индия как главный фактор в среднеазиатском вопросе». В том же году Снесарев получает чин полковника, а сентябре 1910 года для прохождения «полевого ценза» назначается начальником штаба 2-й казачьей дивизии, с которой через четыре года и вступает в Великую войну.

Важная деталь: предвоенной аттестации на полковника Снесарева помощник командующего войсками Варшавского военного округа генерал А. А. Брусилов рекомендует использовать его на научной, а не на штабной и командной работе: «…его сфера, скорее, ученая деятельность, кабинетная».

В первые месяцы войны награды на отличившихся офицеров сыпались дождем. Уже за бой под Бучачем 10 августа 1914 года Снесарев получает орден Святого Владимира 3-й степени с мечами, затем – Георгиевское оружие. В декабре, уже командуя 133-м пехотным Симферопольским полком, за штыковую атаку под деревней Цисово, не позволившую австрийцам прорвать блокаду Перемышля, получает Военный орден святого Георгия 4-й степени и производство в генерал-майоры. Затем следуют ордена святого Станислава 1 степени с мечами и святой Анны 1 степени с мечами. «Я участник 76 боев, не считая малых дел, и притом участник в наиболее опасных и страшных местах», – пишет он в дневнике осенью 1917 года.

При этом очень характерно, что дневник Снесарева содержит очень мало записей, посвященных непосредственно военным действиям. Он много и подробно пишет о прочитанных книгах, дает развернутые характеристики тем или иным военным деятелям, иногда – бытовые и психологические зарисовки. Много пишет о смерти, но о самой войне предпочитает молчать. Создается впечатление, что у него, человека выдающегося, безусловно, храброго и, несомненно, гордящегося военной службой, само по себе военное дело интереса не вызывало. Так же, как и у Троцкого…

С конца 1914 года успехи русских войск на австрийском фронте прекращаются и дальнейший служебный рост Снесарева также замедляется, лишь в декабре 1915 года он становится командиром бригады 34-й пехотной дивизии, 18 февраля 1916 года назначается на должность начальника штаба 12-й пехотной дивизии, которая по рангу примерно соответствовала должности командира полка, он некоторое время командует бригадой, в 1916 году становится командиром 64-й пехотной дивизии и лишь после Февральской революции 1917 года получает Георгия 3-й степени и чин генерал-лейтенанта.

Случившееся со страной Снесарев оценивает вполне разумно и адекватно:

«Для современной обстановки русскому человеку не достает двух данных: образования и чувства гражданственности, увы, не привитых старым режимом; раньше первое заменялось опеканием бюрократии, второе выбивалось палкой. Не стало этой „помощи” – и столбы рухнули…»


Заметим, сказанное в первую очередь относится не к «образованным» слоям, а именно к широким народным массам, психологию и стремления которых русская интеллигенция была склонна либо идеализировать, либо игнорировать.

В письме к жене от 6 мая 1917 года Снесарев пишет еще более резко, демонстрируя великолепные способности к политическому анализу:

«…расчетов на авторитетность социальных групп мало, это почувствуется живо, и страна пойдет еще левее к тем, которые сулят еще более: не только землю сейчас, а не после Учредит[ельного] собрания, но сейчас и дворцы, банки и всякие благополучия… А там анархия, вновь трепетное искание лучших русских людей, мобилизация крестьянских трезвых масс и искание прежде всего власти, а с нею порядка и покоя. Я почти убежден, что все так будет, что эту многострадальную Голгофу еще раз придется пройти моей бедной стране, что еще раз – в век пара, аэропланов, Х-лучей и т. д. – она проделает тот же тяжкий путь, который она выполнила в конце IX, в начале XVII и в другие, менее яркие годы испытаний. И я буду только приятно удивлен, если моя родина вернется к порядку каким-то новым, более коротким путем. Но, увы, я не вижу созидающих сил, я не вижу и людей. Те, которые поняли и, может быть, помогли бы, бегут, как крысы с корабля, а остаются те, которые не понимают, а главное, которым безразлично».


Интересна также оценка Снесаревым генерала Лавра Корнилова, его хорошего знакомого, крестного отца родившихся в 1917 году детей Александра Евгеньевича, близнецов Александра и Георгия. Весной 1917 года, в период наивысшей «революционности» Корнилова, только что назначенного главнокомандующим Петроградским военным округом, Снесарев в письме жене от 16 апреля 1917 года он высказывает опасение:

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация