– Тем более… Но, надеюсь, не от этого номера?
– Разумеется. Гауптман только вчера вселился… Вам не нужна помощь?
– Нет, благодарю… Достаточно ключа и спокойствия…
Он поднялся наверх и отпер дверь номера.
Комната была прибрана и проветрена, мебель расставлена по своим местам – никакого намека на недавнее пребывание здесь гостя. Лишь на столе лежало несколько иллюстрированных журналов с фотографиями солдат на обложках, не свежих журналов, но и не особенно старых – двухмесячной и трехмесячной давности. Они были сложены аккуратной стопкой, видимо, горничная и тут проявила свою заботу о порядке, – так гости не держат чтиво.
Берг лишь мельком глянул на журналы – его интересовал платяной шкаф. Он растворил его и огорченно поморщился: ни единой вещи, способной что-то сказать о военном министре, здесь не было. Даже цивильный костюм не захватил с собой в Вену Хаит, а именно на костюм рассчитывал Берг, предпринимая обыск в номере военного министра. Где, как не в карманах костюма или под его подкладкой, могли храниться документы! Все имущество капитана – в бауле, скромном кожаном бауле с никелевой застежкой.
И баул пуст – в понимании Берга, естественно: там смена белья, бритвенный прибор, флакон одеколона. Второго дна нет. Следовательно, нет ничего скрытого. Полки в левой стороне шкафа заняты щеткой, старой, стертой наполовину и наполовину вылезшей. Обеднела Вена!
На всякий случай Берг проверяет постель, угол за шкафом, портьеры. Маловероятно, что Хаит припрятал пакет здесь, в номере, но чего не бывает! В туалете, ванной тоже никаких признаков конспирации. Значит, пакет с Хаитом или с кем-то другим. С полковником, например. Хотя вряд ли. Хаит не станет делить добычу. Это не в его правилах, да и полковник не тот человек, которому можно доверить тайну. Он стоит в стороне от «правительства», нетверд в принципах и не разделяет точку зрения своих партнеров. Есть кто-то третий. Кто?
Искать ответа в номере бесполезно. Осторожный, собранный, взвешивающий каждый свой шаг Хаит не допустит промаха. В этом Берг убеждается еще раз, здесь в гостинице.
Прошло всего лишь двадцать минут. Уйти просто так, ничего, абсолютно ничего, не добыв, глупо. Досада уже вселилась в Берга и гложет его. Сердит! Он прохаживается по комнате осторожной, мягкой походкой, шаги тонут в ворсе коврика, прохаживается и думает. Мысль возвращается к первоначальному, самому простому и элементарному, от которого обычно рождается сложное и запутанное. Берг рассуждает: если человек действует, а Хаит действует, то этому процессу сопутствует множество побочных элементов движения. Вначале они кажутся случайными, даже далекими от главного. Но они объясняют, ставят какие-то вехи. Вехи ведут к различным узлам и загадкам. Загадки, решенные, конечно, открывают более ясный и точный путь к главному…
Прохаживаясь мимо столика, Берг раз и другой глянул на журналы. Журналы с фотографиями солдат на обложках. Вот они идут в атаку… Вот они поджигают какой-то дом… Вот ловят…
Кого ловят? Берг остановился, взял в руки журнал, всмотрелся в обложку. По вспаханному полю в сторону рощи бежит парашютист. Лицо его искажено усталостью – смертельно трудно бежать с ранцем за плечами. Что в ранце, неважно, но он тяжел, лишь большой груз так сгибает человека. Парашютист, судя по облику, англичанин, хотя и одет в форму немецкого офицера. Фуражки на нем нет, уронил – она, чистенькая, красивая, лежит на земле, – и волосы светлыми прядями мечутся по ветру, застилают глаза. «Охота на «быков», – подписано внизу страницы. Булль – бык! – прозвище, которым наградили своих западных противников немцы. Под фотографией оно звучит нелепо, неуклюже. Несчастный, усталый, сухой как жердь парашютист так не похож на быка! Сейчас его можно было бы назвать зайцем, спасающимся от волков.
На следующей странице под крупным заголовком «Не верь глазам своим!» запечатлены сценки из сельской жизни: круглолицый, улыбающийся француз угощает немецких офицеров вином; миловидная девица сидит в обнимку с ефрейтором под тенью буков; одинокий старик рыхлит тяпкой землю под кустом винограда; рыбак выносит на берег корзину с рыбой, рядом с ним мальчонка в рваных закатанных до колен штанах… Текст внизу пояснял: «Франция наводнена шпионами. Все эти “мирные” люди – лазутчики врага, агенты английской и американской разведок. Их уже нет, но кто может поручиться, что другие, стоящие с вами рядом, угощающие вином, подставляющие губы для поцелуя, развлекающие песенкой, – не такие же шпионы? Немецкий солдат, будь бдителен, ты на чужой земле!»
Обычные журнальные иллюстрации того времени. На них уже не обращали внимания. Но Берг обратил. Обратил потому, что страница кем-то до него изучалась, причем весьма старательно. Вот след сигареты. Человек держал ее в правой руке и одновременно перелистывал журнал. На этой странице взгляд и рука остановились. Надолго. Человек рассматривал фотографии, читал текст. Его что-то взволновало: рука невольно склонилась и горящей стороной сигареты коснулась листа. С самого края. Вот опаленная бумага. Еще, еще… Человек не сразу заметил это, лишь запах горелого заставил оторваться от текста. Не только оторваться – ладонью он попытался стереть след. Размазал по краю пепел… Потом снова читал и снова прожег лист, но уже в другом месте, – в самом низу страницы.
Что же он читал? Что так увлекло его?.. Ага, юг Франции. Там идет борьба с партизанами и вражеской агентурой. Примечательная фраза: «Коммуникации и места расквартирования немецких частей наводнены агентурой противника. За последнее время в департаменте Гар обезврежено около тридцати лазутчиков…» Департамент Гар?! Все тот же юг Франции, близость к Марселю, Тулону и Сету – средиземноморским портам, где немцы ждут высадки десантов. Все тот же Ним – с немецким, а теперь смешанным гарнизоном. К нему тянутся агенты. И этот торговец, предлагающий вино офицерам, наверное, из Нима или его окрестностей. Все очень типичное для юга – и одежда, и обстановка…
Итак, Ним. Туда едет полковник Арипов. Там предполагаются «военные действия», ход которых определяет здесь Баймирза Хаит. Именно для этого ему понадобился журнал с иллюстрациями: так сказать, знакомство с будущим театром военных действий, с противником, запечатленным на фотографиях.
Берг не без удовольствия сложил журналы в том порядке, в каком они находились до его прихода. Посещение номера капитана Хаита оказалось не бесполезным. Теперь известен маршрут, по которому можно двигаться дальше. А это, пожалуй, главное. Хотя лучше было бы сразу, здесь, прервать движение – вынуть из баула, из кармана пиджака, из матраца или черт знает еще из чего пакет, тот самый пакет в черной клеенчатой обертке, и мысленно кивнуть военному министру – прощайте!
Но…
Берг устало улыбнулся:
– Разве так бывает!
5
– И это все? – разочарованно процедил скуластый, когда Ольшер смолк и откинулся на спинку стула, чтобы передохнуть и, может быть, оценить сказанное только что. – Немного для шефа «Тюркостштелле»…
«Я что-то утаил? – подумал Ольшер. – Что же? Если иметь в виду неприятную встречу в Заксенхаузене, когда пришлось выступить в роли разоблаченного предателя, то это же деталь, не играющая никакой роли в общей характеристике. Я мог пойти на риск в интересах дела. Притом у меня не было другого выхода – документы уплывали из Берлина в неизвестном направлении. В неизвестном! – способны понять это самоуверенные остолопы из ЦРУ».
