Так принималось решение о выходе лодки в море.
Из записок Н.М. Суворова:
«Командование дивизии скомплектовало экипаж для выхода на торпедные стрельбы из личного состава пяти экипажей. Приказ ВРИО командира дивизии Гусева об укомплектовании и прикомандировании недостающего личного состава был подписан всего за один час до выхода подводной лодки на стрельбы. Этим приказом было прикомандировано 58 специалистов.
Я и мои подчиненные были поставлены в условия, при которых за 12 ч. был собран экипаж. Нужно было проверить подготовку людей, ознакомиться с материальной частью ПЛ, выгрузить боевые и погрузить практические торпеды, принять корабль и подготовить его к выходу в море. Эти мероприятия выполнить не смог бы никто, что и было подтверждено экспертами во время следствия».
К моменту выхода ПЛ К-429 в море на борту оказались два командира экипажей Суворов и Белоцерковский, два командира БЧ-5, старпом Рычков, не допущенный к самостоятельному управлению, отсутствует старшина команды трюмных.
Из приговора Военного трибунала Тихоокеанского флота от 02.11.1984 г.:
«Суворов знал, что ПЛ к бою и походу была подготовлена не полностью, принял решение осуществить проверку прочного корпуса ПЛ на герметичность… на переходе к месту выполнения задания. Выполняя это решение на переходе в район дифферентовки, при проверке прочного корпуса на герметичность Лиховозов, видя, что личный состав 4-го отсека в течение получаса не мог подготовить систему судовой вентиляции, не разобрался в причинах задержки, практической помощи не оказал».
4-й отсек был затоплен через захлопки системы вентиляции. Напомним, что старшины команды трюмных на ПЛ не было.
Из объяснительной записки Суворова:
«Громко объявил в центральном посту: “Задраить верхний рубочный люк”. Лично убедился по сигнализации, что рубочный люк закрыт и что все забортные отверстия по сигнализации “Ключ” закрыты. Запросил разрешение Гусева погружаться.
В это время поступил доклад с 1-го отсека: “Аварийная тревога, поступление воды в 1-й отсек!” Я посмотрел вниз, в шахту перископа, увидел мичмана Лящука, старшего электрика 4-го отсека, который, вглядываясь вверх, кричал: “Аварийная тревога, поступление воды через вентиляцию в 4-й отсек!” – и вернулся в 4-й отсек. В это время поступил доклад от старпома: “Аварийная тревога”. Почти одновременно с Гусевым прокричал: “Продуть балласт. Всплывать”. Услышал шум воздуха, поступавшего в ЦГБ, через 30 с шум прекратился, я услышал, что ПЛ “вздрогнула”, посчитал, что началось всплытие, бросился в рубку отдраивать люк. Повернув ручку, не услышал шума воздуха. Пытался поднять крышку, она не открылась. Я задраил ее, спустился вниз. Личный состав готовил и надевал средства индивидуальной защиты. В центральный пост поступала вода. Пропало освещение, обесточились “Ключ” и “Шпат”. Поступили доклады о наличии воды в трюмах 1, 2, 3-го отсеков. С трюма и средней палубы поступил доклад о хлопках и искрах в районах щитов. По докладу с 1, 2 и 7-го отсеков – глубина 35 м и не меняется, решили, что ПЛ легла на грунт.
После оценки обстановки сообщили в отсеки, что находимся на грунте, нас должны скоро найти, так как оперативный дежурный не получил доклада от ПЛ об освобождении района, вышло время донесения следующего района».
Из рапорта Суворова (июль 1983 г.):
«Решили, что разведчиков необходимо выпустить с рассветом. Оперативная служба, зная о занятии района и отсутствии донесения об освобождении, будет запрашивать ПЛ, должен последовать запрос, при отсутствии донесения от ПЛ, поэтому разведчикам была поставлена задача – обозначить место ПЛ буем, передать данные. В период с 7 до 8 ч. утра были выпущены два разведчика (мичман Мерзликин и мичман Лесник). Выпустив разведчиков, ждали донесения и связи с аварийно-спасательной службой».
Но наверху подводников никто не ждал, они плыли около 4 ч. Их подобрал пограничный корабль. Подводникам удалось передать сообщение о месте нахождения ПЛ. Спасатели прибыли.
Из письма Гусева А.А.:
«Мы с Николаем Михайловичем Суворовым перебрали все известные случаи из мировой практики спасения подводников. Получалось так, что никогда не удавалось спасти весь экипаж из затонувшей ПЛ. Мы решили пойти на самый надежный, но предельно рискованный шаг – метод свободного всплытия через торпедные аппараты».
Из 106 человек, оставшихся в живых после затопления отсека, им удалось спасти 104 жизни.
Николай Михайлович Суворов вышел из ПЛ 28 июня 1983 г. Через 4 ч. он докладывал об обстоятельствах аварии командующему ВМФ Горшкову. После катастрофы началось хождение по мукам.
Из заявления Суворова Н.М. военному прокурору ТОФ от 17 мая 1984 г.:
«После подъема корабля с грунта не был составлен акт материально-технической экспертизы… Техническое состояние и исходное положение глубиномера… захлопок и положения манипуляторов системы вентиляции в аварийном положении и т. д. Невозможно было уже проверить в связи с ремонтными работами, произведенными на корабле… В акте экспертной комиссии указано, что аварийно-спасательные устройства исправны, что не соответствует действительности, так как я лично предъявил следователю акт ревизии аварийно-спасательных средств, которая проводилась в присутствии начальника технического управления ТОФ… Я пришел к убеждению, что следователем была дана экспертам неполная информация и по другим вопросам… Мною лично с аварийного корабля был вынесен дифферентовочный журнал… и предъявлен членам государственной комиссии. Но к началу следствия журнал оказался утерянным.
Я был ознакомлен с актом экспертной комиссии, по результатам которой следователь Бородовицин намерен мне предъявить обвинение. Акт составлен в Москве, в отрыве от места событий и времени аварии, без ознакомления в существе дела на месте, по неполным односторонним и необъективным данным, предъявленным следователем членам комиссии».
Военный трибунал ТОФа 2 ноября 1984 г. признал Суворова Николая Михайловича виновным в нарушении правил кораблевождения и приговорил его к 10 годам лишения свободы.
11 сентября 1987 г. Н.М. Суворов вернулся домой по амнистии. И начал обращаться во всевозможные инстанции с просьбой о пересмотре дела.
На все обращения получал ответы о правильности приговора.
За полгода до его смерти пришло очередное письмо от Главного военного прокурора России Ю.Г. Демина:
«В ходе судебного разбирательства бесспорно установлено, что непосредственной причиной несанкционированного открытия забортных вентиляционных и незакрытия переборочных отверстий, что и повлекло затопление корабля, явились конкретные нарушения требований Корабельного Устава ВМФ СССР и инструкций… Судом надлежащим образом оценен и факт укомплектования подводной лодки специалистами из различных экипажей, а также предоставления Вам ограниченного времени на приготовление к походу. Данные обстоятельства не колеблют вывода о Вашей виновности».
«Не колеблют»…
Правду об аварии ПЛ К-429 скрывают по-прежнему. Подводную лодку утопили еще на берегу ради выполнения и перевыполнения плана.
