До вечера они отразили еще две атаки, слабые и неподготовленные. По сравнению с первой, даже и не атаки вовсе, а так, непонятно что. Очевидно, весь боевой задор у противника тогда и закончился. Японцы исправно лезли метров до трехсот, потом начинали работать пулеметы, и они так же исправно откатывались. То же творилось и у остальных групп. Создавалось впечатление, что противник крутит их в руках, как того ежика – и держать больно, и выкинуть не получается. А потом все изменилось, внезапно и резко.
Вначале на горизонте появились дымы. С высоты, на которой расположились десантники, это было отлично видно. Тучи полностью рассеялись, и даже жиденький дым современных силовых установок можно было разглядеть издали. Шульц попытался их пересчитать, но довольно быстро сбился. Одно можно было сказать точно – кораблей не то чтобы армада, но много, и они направляются к острову.
– Вот ведь, – со злостью выругался сидящий по соседству ефрейтор Клаус. – Япошки к своим на помощь идут, сейчас нам будет жарко.
Ганс посмотрел на него и пожал плечами, не вступая в разговор. Клаус, человек вроде бы опытный, тем не менее, склонен был паниковать и нудить по поводу и без. Смешно, в бою этот обманчиво худощавый солдат с огромным мясистым носом и приплюснутыми ушами, вопившими о том, что происхождения он совсем не арийского, был ничуть не хуже других. Вот только перед этим он успевал вынести мозг окружающим своим нытьем, что здесь, что в казарме. Впрочем, товарищи давно привыкли и не обращали на зануду ефрейтора внимания.
Между тем корабли приближались. Шульц принялся аккуратно настраивать фокус бинокля. Теоретически тот ему был не положен, но сегодня он взял очень удачный прибор в качестве трофея. Американский, между прочим. Не Цейс, конечно, но… честно говоря, разницы он не заметил, так что в нем больше говорила гордость за немецких мастеров. И сейчас бинокль позволил ему уверенно видеть силуэты неизвестных кораблей. Жалко только, для уверенного опознания все равно было далековато.
– Наши! – это он крикнул минут через пять, одновременно с Лехнером и еще кем-то, чей голос Шульц не узнал. Но главное, он и впрямь узнал корабли – натаскивали их, хоть и не слишком серьезно. И сейчас он четко видел: головным идет «Шарнхорст», который после всех переделок и модернизаций получил совершенно уникальный силуэт. Вторым в строю шел его неизменный спутник, «Гнейзенау». Позади них держались два авианосца. Ну и замыкали строй два корабля явно французской постройки – уж больно характерное расположение башен они имели
[14].
Идентифицировать остальные корабли Ганс не смог – часть из них были, похоже, транспортными, часть – крейсерами и эсминцами. И того, и другого в немецком флоте благодаря трофеям прошлой войны было предостаточно. Да и неважно это было уже, главное – свои!
Будто в доказательство, со стороны Жемчужной бухты
[15] раздался мощный взрыв. Ганс быстро перевел туда бинокль и успел разглядеть скрывающийся под волнами острый нос японского эсминца, разорванного практически пополам. Бомбардировщики ночью не промахнулись, и высыпанные ими мины исправно перегородили фарватер. Сейчас любой корабль, готовый рискнуть и выйти в море, навстречу накатывающемуся валу крупповской стали, должен был продираться через это месиво. Шансы… Шансов практически не было, что и подтвердил минуту спустя еще один японский корабль, на сей раз крейсер, получивший солидную пробоину в носовой части и севший на грунт. Все, даже те невеликие силы, что были сейчас на базе, оказались надежно закупорены в бухте.
Еще час спустя Ганс оказался в числе тех, кто встречал десант. Морская пехота шла красиво – корабли подходили прямо к берегу. Судя по всему, выбор батарей, которые должна была нейтрализовать крылатая пехота, осуществлялся весьма тщательно. И сейчас там высаживались две полнокровные дивизии, не только с легким вооружением, но и со вполне полноценной бронетехникой. Русской, кстати – тяжелые ИСы и самоходки с шестидюймовыми орудиями, важно переваливаясь, уверенно двигались в сторону японской базы. То, что морпехи предпочли их творчеству сумрачного тевтонского гения, немного коробило Ганса, но умом он понимал правильность такого решения. Немецкие танки вооружены, в лучшем случае, переделанными из зениток орудиями калибром восемьдесят восемь миллиметров и для борьбы с находящимися в бухте кораблями и для взламывания укреплений приспособлены мало. Советские же и корабли при необходимости с закрытых позиций расстреляют, и сам город снесут. Похоже, флотские решили устроиться здесь всерьез и на долго.
А потом появился ОН. Сам Лютьенс, который, вообще-то, должен был со всем флотом бултыхаться где-то в другом районе. Вот только, как оказалось, планы командующих от мнения радистов не зависят. И вот он здесь. Человек, которым Ганс, подобно большинству немцев, восхищался. И которого, в отличие от того же большинства, не любил.
А за что его любить? За то, что девушку увел? Ну да, Ганс, конечно, не рассчитывал на что-то по-настоящему серьезное, родители русскую невесту не приняли бы, но ведь и без свадьбы есть варианты. А тут… Он, помнится, вокруг этой красавицы (и вправду красавицы, кстати) вместе с половиной курса ходил-облизывался – и вдруг появляется лихой адмирал и, небрежно глядя на остальных с высоты своих погон, забирает ее. И что теперь? Она – жена одного из первых лиц Рейха, знаменитая журналистка, известная во всем мире, и владелица сразу двух газет. Муж купил, благо для него это не траты – мелочь. А он, Ганс Шульц, всего лишь рядовой десантник, которому без службы в армии даже отличный аттестат не даст сделать карьеру.
Впрочем, Лютьенсу на все это было наплевать – он просто не знал ничего о существовании Ганса Шульца, намертво отгородив семью от того, что было «до». Здесь, на острове, его интересовал совсем другой человек. И он сейчас бодро шагал навстречу, чуть увязая щегольскими сапогами в песке пляжа, как всегда подтянутый и уверенный в себе.
– Ну, здравствуй, Петер.
Полковник Вальман, командовавший этим безумным десантом, широко улыбнулся в ответ:
– Я рад приветствовать вас, герр адмирал, в наших краях.
– Спасибо, отлично поработали. Помнишь, я тебе говорил, что генеральские погоны ждут тебя на берегу Тихого океана? Держи.
В руки полковника легла пара новеньких витых погон и небольшая коробочка. Он удивленно поднял брови:
– А это что?
– Открой, – ухмыльнулся Лютьенс, с удовольствием глядя на своего протеже. Недавний лейтенант и порученец очень вырос за прошедшие годы. Сейчас он станет самым молодым генералом вермахта. Далеко пойдет, если сдуру не споткнется. Впрочем, это был один из тех людей, которым Лютьенс по-настоящему верил. И сейчас он с удовольствием наблюдал, как вытягивается от удивления лицо его протеже.
