С этими словами Клюге умчался вперед, доводить ценные указания до кого-то еще. А через какие-то пять минут все закончилось, и десантники добрались до места назначения.
Неказистое и безликое здание, в котором располагались посты управления радаром, построили еще американцы. Японцы ничего в нем менять не стали – предельная функциональность конструкции их вполне устраивала. Конечно, бетонная коробка наверняка резала взгляд кого-нибудь из офицеров, воспитанных на традициях древних родов, однако за последние десятилетия жизнь научила японцев не обращать внимания на подобные мелочи. Главное – начинка, а она была хороша. Захваченная японцами в самом начале той войны, радарная станция Пёрл-Харбора была и оставалась одной из мощнейших на Тихом океане. И у десантников была задача ее захватить. При невозможности разрушить, конечно, но лучше захватить. Пригодится.
У входа, небрежно закинув ремень винтовки на плечо, неторопливо прохаживался часовой. Лехнер подождал несколько минут, давая своим людям перевести дух, а заодно дожидаясь общего времени начала операции. Они должны были атаковать синхронно. Вряд ли получится, к сожалению, слишком много сегодня «если», но чем не шутит черт, пока Бог спит, пьет или ходит по женщинам. Выждав, лейтенант резко кивнул, и по этому нехитрому сигналу к часовому, неосмотрительно далеко отошедшему от освещающих двор ламп, из кустов метнулись стремительные тени. Одна из них мгновенно оказалась за спиной японца. Короткое, многократно отработанное движение ножом – и часовой оседает, заливая щедро брызжущей кровью траву и дорогу…
Штурм прошел быстро и как-то удивительно спокойно. Несколько десантников, не слишком-то и торопясь, бесшумно вошли в казармы. В руках у них были МП-40 со стволами, изуродованными тяжелыми и несуразными глушителями. Жутко неудобная в открытом бою штука, однако сейчас они пришлись к месту. Хлопки, похожие на сухой кашель… Не так уж и тихо, надо сказать, но зато со звуком выстрела совершенно не ассоциируются.
Все стихло. Значит, в казармах живых уже не осталось. А вот группа, проникшая в центр управления, возвращается, обойдясь без стрельбы, зато тащит за собой четверых – дежурную смену. Все верно, это не деревенские дуболомы, чья задача никого без приказа не пущщать, это – технический персонал, и он нужен, чтобы поскорее освоить заморскую аппаратуру. Правда, один для использования в качестве инструктора непригоден – даже в свете зарождающегося утра видно, что челюсть его смещена вбок, огромный, налитый синим желвак на скуле и круги под глазами едва не до щек. Еле переставляет ноги, его больше волокут, чем позволяют идти самому. На этом фоне многочисленные ссадины – так, мелочь, не стоящая внимания.
Ганс присмотрелся – ну, да, так и есть. Судя по петлицам – офицер, лейтенант, или как там это у них называется. Видать, попытался сопротивляться, за что и получил. А немецкому десантнику, что на две головы выше противника и куда лучше обучен, сопротивления оказать не сумел. Вот только и немец удар не рассчитал, так что сломанная челюсть, сотрясение мозга, ну и кое-что по мелочи. Зря не пристрелили, наверное.
– Связь! – Лехнер подошел так тихо, что Шульц его не услышал. Зато гаркнул с чувством, заставив радиста подпрыгнуть на месте. Однако мимолетный испуг на действиях Ганса не сказался совершенно. Две минуты спустя радиостанция уже прогревалась, вяло моргая лампами. Еще три минуты, и лейтенант уже вовсю общался с другими командирами групп. Результатов он скрывать не стал, да и оказались они вполне ожидаемыми.
Из шести групп, высадившихся сегодня на остров, полного успеха добились три. Их, захватившая объект без шума и пыли, а также одна из трех групп, атаковавших аэродромы. Там десантникам удалось без шума снять охрану и захватить неповрежденными взлетную полосу, склады и практически все позиции зенитных орудий. Вялое сопротивление началось только в конце штурма, но длилось недолго и погоды не делало. Почти все защитники аэродрома погибли, даже не успев проснуться, и теперь на аэродром уже садились «Фокке-Вульфы». Поспешно, многие уже на последних каплях бензина, но пока что потерь среди них не наблюдалось. Даже те, которые были выполнены в варианте дальних бомбардировщиков и заваливали минами фарватер на выходе из порта, ухитрились дотянуть, хотя, судя по тявканью японских зениток и шлейфу дыма позади одного из самолетов, их операция оказалась отнюдь не легкой прогулкой.
Два других аэродрома захватить с ходу не удалось. К одному из них десантники, высаженные слишком далеко, банально не успели, и к моменту их прибытия уже была поднята тревога. Завязался бой, который пока что и не думал прекращаться. Со вторым вышло даже обиднее. Там нашелся какой-то доблестно не спящий часовой, заметивший чужаков и открывший огонь. Японские солдаты выбирались из казарм полуодетые, но с оружием, и тут же вступали в бой. А подготовлены они оказались на удивление неплохо. В результате оба аэродрома были разрушены: расположившиеся на одном из них самолеты и склады горели и, судя по тому, что всполохи огня были видны даже отсюда, а грохот взрывов и вовсе звучал не хуже оркестра, японцам их в ближайшее время уж точно не восстановить, на другом ограничились разрушением взлетно-посадочной полосы, без которой авиация все равно воевать не сможет.
Пятая же группа сработала вполне успешно, захватив и выведя из строя две береговые батареи. Впрочем, ничего удивительного – самая многочисленная, да и народ там, как на подбор – ветераны Американской, а некоторые и Британской кампании. Для них это семечки. Так что оставалось лишь посочувствовать японцам, оказавшимся на пути этих костоломов. Смахнули – и не заметили. И сейчас наступало время Ганса. В ночь, к неизвестному адресату, ушел сигнал, чтобы буквально через три минуты вернуться ответом – держаться. И немцы принялись спешно устраивать линии обороны – к чему готовиться, было пока неясно, а потому рассчитывали на худшее.
А вот с шестой группой сохранялись неясности. Эта группа была особой и состояла не из штурмовиков вроде Шульца, а из диверсантов. «Бранденбург 800», наследство покойного Канариса, ныне дивизия специального назначения. Их с собой взяли немного, но задача у диверсантов оказалась весьма серьезной – уничтожить все линии связи, не дать японским частям нормально общаться между собой в пределах острова, а заодно затруднить попытки сообщить о своем бедственном положении центральному командованию. Задача, особенно учитывая радиостанции кораблей, сложнейшая. Бранденбургцы, конечно, будут из кожи вон выворачиваться, чтобы доказать свою эффективность – Абвер после откровенного предательства Канариса все еще не может до конца оправиться, и ко многим его действиям внимание остается самое пристальное. Так что, сколь бы ни была сложна задача, решить ее диверсанты постараются любой ценой. И как они с этим справились, могло показать только время, утекающее сейчас, как песок между пальцами.
Первый удар по позициям группы, в которую входил Шульц, противник нанес через какие-то два часа. Естественно, не слишком подготовленный – японцы, похоже, сообразили, что кто-то безобразничает у них в тылу, но кто, какими силами и с какими целями – вопрос интересный. Так что, видимо, командование японцев попросту собрало все, что было под рукой, и бросило в бой. Во всяком случае, среди атакующих, судя по форме, были и солдаты, и моряки, и летчики. Имелась и пара легких танков, по сравнению с немецкими смотревшихся несерьезно. А вот артиллерии, кошмара любой пехоты, не наблюдалось вовсе. Ни полевой, ни минометов – никакой. Логично, в общем-то – разрушение собственной радиолокационной станции в планы японцев не входило.
