Его слова несколько успокоили ротмистра.
– Поймите, она моя невеста… – сказал он уже совершенно иным тоном. – Я люблю ее… Очень люблю!
– Ну так и на здоровье! – широко улыбнулся Болохов, обнажив свои красивые ровные зубы. – Сергей Федорович, – дружески взяв Шатурова за руку, проговорил он, – поверьте, я к Елизавете Владимировне отношусь с теплотой и не более того…
Тот вздохнул.
– Что ж, я верю вам… – виновато посмотрел он на художника. – Вы уж извините меня, что я этак с бухты-барахты… Но ведь сами знаете: когда любишь, тебе всегда что-то мерещится. Простите!..
– Да ерунда все это… ерунда! – пытался успокоить ротмистра Александр.
Тот пристально посмотрел на него и, не найдя в его глазах ни тени лукавства, примирительно кивнул головой.
– А давайте-ка мы с вами сегодня вместе поужинаем, – неожиданно предложил он. – Я знаю один хороший китайский ресторанчик… Дамы туда обычно редко заглядывают – все мужчины, так вот мы и устроим мальчишник. Вы умеете играть на бильярде? Нет? Так я вас научу! Между прочим, я неплохой бильярдист, – похвастался он. – Помните у Пушкина? «Он на бильярде в два шара играет с самого утра…» Я, правда, не Онегин и с утра занят другими делами, но когда выдается свободная минута… Кстати, на днях я случайно познакомился с одним довольно интересным человеком. Его фамилия Карсавин – случайно не слыхали?.. Нет? А ведь он наш с вами земляк. Тоже питерский… Недавно вот из Аргентины прибыл – вином тут будет торговать. Обещал, как только прибудет первая партия товара, пригласить меня на дегустацию. Вы пили когда-нибудь аргентинское вино? Нет? Вот и я нет. Тогда у нас с вами все впереди, – наконец полностью расслабился и улыбнулся Шатуров. Он был рад, что у этого художника нет никаких видов на Лизу.
И все-таки что-то продолжало его тревожить. Он пытался отогнать от себя дурные мысли, однако подсознательно все равно чувствовал в Болохове своего соперника. Да, тот был беден, и у него не было здесь никаких перспектив, но он был чертовски обаятельным человеком, настолько обаятельным, что даже Шатурова заставил проникнуться к нему симпатией, что с тем случалось очень редко. Обычно он с незнакомыми людьми сходился трудно, предпочитая новым знакомствам старую проверенную дружбу.
– Я бы рад с вами пойти, но у меня нет лишних денег, – честно признался Александр.
Ротмистр поморщился.
– О, об этом вы не беспокойтесь! Денег у нас с вами хватит. Ну так как, договорились?
– Что ж, коль приглашаете… – после некоторых раздумий согласился Болохов. – А как же ваша Лиза? – Слово «ваша» он употребил намеренно. – Она не обидится на вас? А вдруг она захочет, чтобы этот вечер вы посвятили ей?
Услышав родное для него имя, Шатуров на мгновение растерялся. Но только на мгновение. Уж очень ему хотелось отблагодарить этого человека, у которого, как он понял, и в мыслях не было, чтобы ухлестнуть за его невестой.
– Ничего… ничего… Я ей скажу… Кстати, что же ей сказать? – взглянул он на художника вопросительно. – Хорошо, я скажу ей, что обещал научить вас играть на бильярде. Лиза, надеюсь, поймет меня. Тем более что мы завтра идем с ней на концерт Вертинского. Вы когда-нибудь слышали Вертинского?.. – спросил он Болохова. – Нет? А мы тут от него все без ума. Александр Николаевич специально приезжает из Шанхая, чтобы петь для здешней публики, – пояснил он. – О, эта его изысканно-интимная манера исполнения! Нет, вам обязательно нужно послушать его. Хотите, я достану вам билет на завтрашний концерт? Нет-нет, не бойтесь, меня это нисколько не затруднит, – заметив что-то вроде растерянности в глазах Болохова, сказал он. – Ну все, решено: сегодня – ресторан, а завтра – Вертинский… А сейчас я вынужден оставить вас – дела! – Он уже собрался было покинуть кабинет, когда вдруг остановился и доверительно произнес: – У нас, голубчик, тут такое назревает! Короче, скоро мы зададим этим большевикам…
Вскоре после ухода ротмистра в мастерскую заглянула Лиза.
– Рисуете? – спросила она с улыбкой.
– Пишу – так обычно говорят художники, – явно обрадовавшись ее визиту, в ответ улыбнулся Болохов. – Что ни говори, а в каждой профессии есть свои условности, – оторвавшись от работы, проговорил он. – Допустим, тот же моряк никогда не скажет: мы плавали в Америку – только ходили.
Лиза кивнула ему. Дескать, я учту ваше замечание.
– А я воспользовалась тем, что Сергей Федорович уехал с генералом на какую-то важную встречу, и решила немного полентяйничать, – сообщила она. – А вы покажите, что вы тут натворили. – С ее губ не сходит улыбка.
– Да вот, совсем немного осталось, скоро закончу, – указывая взглядом на прикрепленный к мольберту подрамник с холстом, на котором был во весь рост изображен последний русский император, произнес Александр.
Он бы давно уже закончил эту работу, но его попросили прерваться на время. Генерал вдруг вспомнил о том, что в его, по сути, военной организации нет ни одного портрета русских полководцев. Три месяца Болохов потратил на то, чтобы потрафить начальнику. Теперь, куда ни глянь, всюду эти бородатые князья в тяжелых доспехах, генералы да лихие усатые атаманы. Осталось выполнить последний заказ – и все, и его выпрут отсюда взашей. Поэтому он не гнал себя. Ведь если он уйдет, он уже не сможет свободно приходить сюда. Да и черт бы с ним, но тут вдруг ему стало известно о том, что совсем скоро здесь пройдет какое-то важное совещание с участием лидеров местных антисоветских организаций. Такой случай нельзя было упустить. Можно было бы одним махом уничтожить столько мерзавцев. Он уже и бомбу заказал связнику. Москва торопит – когда, мол, будут результаты? Ну вот теперь, кажется, ему подфартило. Потому он и тянул он с портретом императора.
Лиза подошла к картине и стала внимательно рассматривать ее.
– Значит, говорите, ротмистр уехал? – старательно выписывая мелкие детали ордена Святого Андрея Первозванного на груди государя, произнес он. – А не сказал, когда вернется? Мне нужно кое о чем его попросить… У меня краски заканчиваются, – обратил он ее внимание на полупустые тюбики, что лежали на небольшом столике возле уляпанной масляным разноцветьем дощечки, служившей художнику палитрой.
– Я не знаю… – говорит Лиза. – Но обычно они в японской военной миссии долго не задерживаются. Может, до обеда и вернутся… Впрочем, я не уверена. Как я поняла, сегодня у них там большой сбор. Даже китайское начальство из Пекина прибыло.
Болохов побледнел. «Что это они там затеяли?» – подумал он. Хотя, что гадать? Не сегодня завтра начнется война. Вот и Шатуров оживился. Как-то Болохов спросил его, зачем ему-то это все нужно, так тот заявил прямо: порой-де свет люди вынуждены добывать при помощи меча. В общем, надо полагать, союзники проводят последние консультации перед тем, как начать боевые действия. И об этом нужно немедленно сообщить связнику.
– А что вы собираетесь делать после того, как допишете этот портрет? – поинтересовалась Лиза.
Болохов пожал плечами.
